– От тебя только и требуется: доставь его нам. Доставь его нам, и мы все объявим перемирие.

«Подноготная»

Бенсон прослеживает звонок до склада в Челси. Там ей и Стэйблеру приходится распилить засовы, чтобы войти внутрь. В коридоре темно. С потолка свисает одинокая лампочка, мерцает готовая перегореть нить накаливания. Бенсон и Стэйблер достают пистолеты. Свободной рукой каждый нащупывает стену, и так они продвигаются вперед, к другой двери. За ней большое помещение – просторное, как ангар для самолетов, и пустое. Эхом отдаются их шаги. Бенсон замечает еще одну дверь в боковой стене. Эта дверь выглядит иначе. Из-под нее просачивается полоса красного света. Бенсон слышит, как сердце громко стучит в ее груди. Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук. Она понимает, что этот звук больше ее самой, он находится снаружи, вокруг нее. Она смотрит на Стэйблера в панике, а он выглядит растерянным.

– С тобой все в порядке? – спрашивает он ее.

Она качает головой:

– Надо уходить. Немедленно.

Он указывает на дверь в другом конце комнаты:

– Давай проверим ту дверь.

– Нет.

– Но, Бенсон…

– Нет.

Она хватает его за руку и тащит. Они вырываются наружу, к солнечному свету.

«Клетка»

Насильника насилуют. Изнасилованные и есть насильники. «Иногда, – говорит тюремный врач ассистенту, зашивая очередной порванный анус, – я задумываюсь, решетки ли делают из людей чудовищ, или наоборот».

«Хореография»

Зал суда. Коридор. Шесть дверей. В каждом помещении – детективы, полицейские, адвокаты, судьи, приговоренные. Люди заходят в одни двери и выходят в другие. Каждый раз Стэйблер и Бенсон не встречаются с Эйблером и Хенсон.

«Шахерезада!»

– Я расскажу тебе историю, – шепчет Хенсон прокурорше, свернувшись рядом с ней в постели, воздух пропитан запахом секса. – Когда все закончится, я расскажу тебе то, что ты хочешь знать о Бенсон, о Стэйблере. Обо всем. Даже о звуках.

Прокурорша покладисто бормочет в ответ, задремывает.

– Первая история, – шепчет Хенсон, – о королеве и дворце. О королеве, о ее дворце и о голодном чудовище, которое живет в подполье.

«Ожог»

Отец Джонс ощущает присутствие демона, хотя и не видит его. Лежа в постели, он чует запах серы, чувствует, как зло давит ему на грудь.

– Чего ты хочешь? – спрашивает он. – Зачем ты пришел?

«Чужак»

Судебного психолога пригласили обсудить дело серийного насильника и убийцы, который расчленяет своих жертв, словно лягушек на школьном уроке биологии.

– В его глазах это имеет больше смысла, чем вам кажется, – говорит он, наблюдая сквозь двустороннее зеркало, как этот человек смеется.

Стэйблер хмурится. Он не доверяет суждению психолога.

«Лазейка»

Бенсон покупает тысячу колокольчиков и снимает с них язычки. Она пытается отдать язычки девочкам-с-колокольчиками-вместо-глаз, но язычки не приживаются. Она пытается рисовать их на листе бумаги, но чернила растекаются, когда вжимаются в их лица. Девочки толпятся в ее кухне. Их так много, они так светятся, что сосед, подглядывающий за Бенсон в телескоп, решает, что у нее пожар, и вызывает пожарных. Бенсон сидит в плетеном кресле, руки покоятся на коленях.

– Ладно, – говорит она, – входите.

И они входят. Они входят в нее, одна за другой, и, когда оказываются внутри, она может их чувствовать. Слышать их. Они по очереди пользуются ее голосовыми связками. «Привет», – говорит Бенсон. «Привет», – говорит Бенсон. «Так очень приятно», – говорит Бенсон. «Что мы сейчас будем делать?» – говорит Бенсон. «Постой, постой, – говорит Бенсон. – Я пока что я». «Да, – говорит Бенсон, – но ты и легион». Вдали ночь разорвана воем сирен.

«Зависимый»

– Вам известно, что Эвана похитили? – спрашивает Бенсон капитана.

Тот постукивает медалью Анонимных алкоголиков по полированному столу.

– Кто такой Эван?

– Стажер! Стажер. Тот, который сидел за тем столом!

Она указывает на Люси, которая тихо плачет в кресле на колесиках и с каждым всхлипом отодвигается на миллиметр назад, пока не выкатывается почти что в коридор.

«Иголка в стоге сена»

Бенсон обещает Люси поискать Эвана. Она обходит все места, где он обычно бывает. Девочки толпятся в ее голове, разговаривают с ней.

– Его тут нет, – говорят они, – он в Другом Месте. Его проглотили.

Когда Бенсон отчитывается о поисках Стэйблеру, тот тяжело вздыхает.

– Его выплюнут где-то, – уверенно говорит он, – только не здесь.

«Филадельфия»

Стажер Эван надоел всем в аду, и демон отправил его обратно, однако промахнулся и случайно послал его в Пенсильванию. Эван решил там и остаться. Все равно он никогда не любил Нью-Йорк. Слишком дорого все. Слишком грустно.

«Грех»

Отец Джонс дает отпущение цветам и деревьям с распускающимися почками. Когда пыльца разносится в воздухе, забивая людям легкие, отец Джонс улыбается. Искупительный кашель.

«Ответственный»

Стажерка Люси смотрит на зажатый в ее руке клочок бумаги, на котором Бенсон написала адрес отца Джонса. Когда она поднимает глаза, входная дверь открывается, и к косяку прислоняется отец Джонс. Вид у него измученный.

– Входи, дитя мое, – говорит он. – Кажется, нам о многом надо потолковать.

«Флорида»

В течение трех недель пять разных людей ловят и вскрывают пять разных аллигаторов в заповеднике «Эверглейдc». В каждом брюхе одна и та же левая рука – прозрачный лиловый блестящий браслет, зеленый облезлый лак, тонкий белый шрам на стыке мизинца с ладонью. Проверив отпечатки пальцев, убеждаются, что рука принадлежит девочке, пропавшей в Нью-Йорке. Судмедэксперт смотрит на пять рук, выложенных в ряд. В растерянности выбрасывает четыре лишние. «Тело не найдено, – пишет она, – жертва предположительно мертва».

«Аннигиляция»

Бенсон наконец садится и считает. Разбирает папки, бумаги, файлы в компьютере. Ведет учет, делает штрихи группами по пять, читает страницу за страницей за страницей. Идет домой и, как только захлопывает за собой дверь, раскрывает перочинный нож. Начинает резать кухонный стол, края шкафчиков, считает, считает, считает, теряется в цифрах, находится вновь.

«Притворство»

Стэйблер распахивает дверь Бенсон. Она лежит на полу в кухне, распростерла руки, уставилась в потолок. Вокруг нее стулья, стол, табуретка – все изрезаны в щепки.