— Это я, Гидеан! — закричала Серафина.

Она снова дунула, и новый фонтанчик пыли поднялся над землей. Гидеан медленно встал. Он крутил башкой, пытаясь понять, что происходит.

— Я жива, Гидеан! — вопила Серафина.

И Гидеан гавкнул в ответ, а потом вдруг принялся рыть землю.

Серафина растерянно уставилась на пса. Она и сама точно не знала, чего ожидала от собаки, но уж точно не того, что он начнет раскапывать могилу. Но и остановить глупую псину она никак не могла.

А Гидеан энергично копал. Из-под его лап веером разлеталась земля. Испуганный Брэден, отплевываясь, отскочил в сторону.

— Что происходит? — с недоумением воскликнул он. — Что ты делаешь, мальчик?

Но Гидеан продолжал раскапывать могилу Серафины со скоростью парового механизма, разбрасывая землю во все стороны.

— Стой, Гидеан! Прекрати! — скомандовал Брэден.

Он схватил Гидеана за плечи и попытался оттащить его, но мальчику было не по силам справиться с крупной собакой.

— Что ты делаешь? — со страхом и тревогой крикнул Брэден. — Не надо! Нельзя!

Он боялся того, чего на его месте боялся бы каждый, кто раскапывает могилу, — увидеть уродливое, полуразложившееся тело.

Но Гидеан не слушал. Он продолжал рыть.

Брэден отступил и, не зная, что делать, растерянно следил, как Гидеан копает все глубже и глубже. Судя по ужасу, написанному у него на лице, он был не готов к тому, что увидит в гробу. И в то же время что-то внутри него заставляло его смотреть, бередило любопытство, желало, чтобы Гидеан продолжал копать. Душа требовала перемен в этой страшной, темной действительности, которая их окружала; хотелось сделать хоть что-нибудь. И Гидеан вносил изменения по мере своих возможностей — он рыл!

Неожиданно Брэден упал на колени рядом с псом и начал лихорадочно погружать руки в землю и откидывать ее за спину.

Серафина следила за их работой. Что они найдут в гробу? Ее тело? Но ведь она выбралась из могилы и разгуливает по миру. Там просто не может быть ничего! Но что, если тело все-таки есть? Что, если там лежит гниющий труп? Серафина представила клочья серой кожи на обломках косточек.

А Гидеан и Брэден наконец-то добрались до гроба. И Серафина с изумлением увидела, что крышка цела и лежит на своем месте. Смахнув последние комья земли, Брэден сдвинул ее в сторону.

Серафина заглянула внутрь и ахнула.

В гробу лежала она! Наверное, этого следовало ожидать, но для Серафины вид собственного тела все равно стал потрясением. Она отпрянула, зажмурилась, согнулась пополам и ухватилась рукой за ближайшее дерево, чтобы не упасть, не рухнуть на колени, а другой рукой закрыла лицо. Она попыталась глубоко дышать, чтобы успокоиться, но какое там дыхание, какие легкие? Весь ее мир рассыпа́лся в пыль. Как такое может быть? Почему она в могиле?

Серафина не желала смотреть снова, но понимала, что надо это сделать. Она медленно повернула голову и, заранее сморщившись, очень осторожно заглянула внутрь. Она была уверена, что увидит гниющую кожу, облезающую с костей.

Но ее тело ничем не напоминало разлагающийся труп! Ее глаза были закрыты, руки сложены на груди, как будто кто-то сделал это для нее с заботой и почтением. Сверху просыпалось немного земли, но ни на лице, ни на теле не было видно следов гниения. Она не была похожа на раздутый труп, скорее на спящую, на внезапно застывшую без движения и пребывающую в этом состоянии на поляне вечной весны. Брэден не случайно притащил ее на поляну Ангела, неподвластную смене времен года и общему для всей вселенной циклу рождения и смерти.

Серафина стояла, склонившись над собственной могилой, и неверяще рассматривала собственное тело. Брэден и Гидеан стояли рядом.

Ее тело было неподвижно и бездыханно, но кожа оставалась чистой и светлой, без малейших следов гниения. Казалось, она полностью защищена от внешнего воздействия, и ничто не могло навредить ей, пока она оставалось на поляне.

Серафина оглянулась на Брэдена. Конечно, мальчик не удивился при виде тела, ведь он сам похоронил Серафину. Но все же глаза его широко распахнулись, и на лице отразилось сильнейшее изумление.

— Все раны зажили! — воскликнул Брэден.

Платье Серафины было сильно изорвано и покрыто коркой засохшей крови, но сквозь прорехи виднелось совершенно целое, не изуродованное ранами тело. Мальчик поднял лицо к Ангелу.

— Ты вылечил ее, — проговорил он чуть виновато, видимо, вспомнив, как совсем недавно яростно кричал на Ангела. — Ты ее защитил. — Глубоко, облегченно вздохнув, Брэден вытер слезы. Потом снова обратился к Ангелу, словно тот был не просто живым существом, но и верным другом:

— Но что мне делать теперь? Как ей помочь?

Он долго выжидательно смотрел на Ангела, и постепенно его радостное волнение сменилось уже привычной грустью.

— Не сдавайся, — шепнула Серафина.

Мальчик растянулся на земле возле ее могилы, как будто и сам умер.

— Я не сдамся, Серафина, — проговорил он. — Я обязательно вытащу тебя отсюда.

Она понимала, что друг не слышит ее, просто они одновременно подумали об одном и том же. Глядя на Брэдена, лежащего на ее могиле, девочка попыталась в очередной раз сложить все, что ей было известно, воедино. Ее человеческое тело лежало в гробу. Ее тело пантеры, дикое и непокорное, разгуливало по лесу. А беспокойный дух выбрался из могилы, покинув тело, как бабочка — куколку, но при этом сохранил телесное восприятие живого мира со всеми его ограничениями и неудобствами, — он отлично помнил, что такое зрение, слух, осязание, боль, голод, сон и все остальные чувства. Дух вернулся в Билтмор, к его обитателям, но только навел на них тоску. И вот сейчас Серафина снова здесь, у собственной могилы, и все пытается понять различие между действием и мыслью о действии, между сном и пробуждением, между миром физическим и духовным, между тем, что кажется, и тем, что есть на самом деле.

Что имел в виду Брэден, когда говорил, что вытащит ее отсюда? Откуда? Из гроба? Из мертвого тела? Все путалось у нее в голове, но одно Серафина знала теперь точно и без всякого сомнения: несмотря на все, что случилось за это время, Брэден остался ее другом, он боролся за нее и все еще надеялся. И его надежда сияла ярче, чем самая яркая полная луна в ночи.

Брэден лежал на спине и широко раскрытыми глазами смотрел вверх, в просветы между ветвями. Гидеан осторожно подполз к нему и свернулся рядом, и мальчик наконец-то обнял его. Многие месяцы он отталкивал верного пса, стыдясь самого себя и того, каким он стал. Но теперь пробежавшая между ними трещина начала затягиваться. Серафина была рада, что они снова вместе, но почему они помирились именно сейчас? Что изменилось? И на что так внимательно смотрит ее друг? О чем он сейчас думает?

Серафина подобралась поближе к Брэдену. Она не решилась приблизиться с той стороны, где находилось ее мертвое тело, — кто знает, что может тогда произойти? — и подошла с другого бока.