— Блин, ты чего? — Неля понизила голос, ужасаясь моей тупости. — Оно не только есть, оно обязательно. Застройщик отстегивает страховщику, а страховщик должен выплатить дольщикам, если что-то пойдёт не так.

— А уголовное дело причем? — спросил я.

— Судя по всему, Братерский совсем зарвался, подмутил что-то с документами и отказал всем в выплатах по каким-то деревянным поводам. Ущерб миллионый. Ну ты прикинь сколько там дольщиков? Нет, ну тут надо разбираться, конечно.

— Да, интересно, — согласился Гриша, быстро конспектируя в блокноте.

Алик уже видел новый поворот сюжета:

— Короче, дольщики хотели распять руководство «Строймонтажа 127», а получается, те почти не виноваты — город забрал участок, страховая кинула на бабки, а их сделали крайними.

— Хорошая тема, — сказала полная Арина, которую бог наградил милой картавостью.

Эту картавость она довела до совершенства. Речь Арины звучала мягко, как галечный прибой. Все сказанное ей было заверено печатью это картавой правдивости, тем более, Арина в самом деле была правдива. От её голоса я впадал в транс и терял нить разговора.

Смущение Арины проявлялось, лишь когда она называла себя по имени: Арх-ина Кирх-жачева. Её широкое русское лицо в эти моменты заливалось морозный румянец. Мы особенно веселились, когда узнали, что она ещё и Марх-ковна. За какие грехи её наградили тремя буквами «р» в именах?

Пока я млел от Арининого голоса, Алик внезапно вспомнил про голубей, и мы снова заспорили.

— Чума и туберкулёз, вот что! — разгорячилась Неля. — Я вот не хочу, чтобы у меня дети подцепили чуму в парке!

Виктор Петрович усмехнулся и заговорил негромко и с азартом:

— Да это не чума, а болезнь Ньюкасла, как простуда человеческая, неопасная. Туберкулез сложно подхватить, если только иммунитет ослабленный, а так…

— У детей он и есть ослабленный, а плюс ещё сотни болезней…

Виктор Петрович махнул на неё рукой:

— Да погоди ты, сотни болезней. Мы в детстве голубей и кормили, и гоняли, и дохлых таскали — ничего. Никто не заболел ни чумой, ни туребколезом.

— Сальмонеллезом полно людей болеет!

— Так от чего болеет-то? От куриных яиц, не от голубиных.

Встряла Арина:

— Мне Алябин сказал, что голуби не провоцируют эпидемий.

— Ну кого ты слушаешь? — вконец ожесточилась Неля. — Алябин советует подъезды на зиму не утеплять, чтобы кошки не умирали, он бездомных собак предлагает раздавать людям. Ну это Алябин. Пусть забирает собак, кошек, голубей себе домой. В городе от них только помёт и болезни. Фу, я когда мимо помойки иду, они там копошатся, фу…

Алик рассмеялся:

— Да машину они тебе обосрали, вот и психуешь, — он хлопнул в ладоши. — Хорош спорить. Делайте статью и запускайте. С тебя, — кивнул он Неле, — новость по Братерскому. Не затягивай.

Неля, ещё разгоряченная голубиным спором, возмутилась:

— Я не успею всё. Возьмите кто-нибудь Братерского. У меня суд сегодня.

— Макс, тогда ты, — распорядился Гриша. — Ты же с дольщиками на связи.

Я кивнул.

Пока мы шли к своим столам, Неля распоряжалась:

— Только нужно взять комментарии у следственного управления, у руководства «Алмазов», у администрации и самого Братерского. И быстро — не тяни.

— Сделаю, не переживай, — ответил я спокойно, хотя с удовольствием стукнул бы её дыроколом.

* * *

При всей моей нелюбви к дольщикам как таковым, пострадавшие от «Алмазов» вызывали определенное сочувствие.

Они были заложниками дележа участка, на котором велось строительство. Он назывался Ильинская роща, находился в городской черте и в советские времена действительно был березовой рощей, которую с трех сторон подпирал частный сектор.

Позже частный сектор снесли, и постепенно Ильинская роща оказалась в кольце новостроек. В 90-х она превратилась в плачевный пустырь, где единственный фонарь освещал центр поляны. Вечером здесь совершались разбои, всегда был риск наступить на шприц или бутылочный осколок. В роще бегали бродячие собаки и рубился исподтишка лес, остатки которого жгли тут же любители пикников. Лет пятнадцать назад кто-то начал строить коттедж, но бросил после закладки фундамента. Сейчас этот фундамент напоминал грязный бассейн, залитый наполовину коричневой жижей.

Жильцам новостроек обещали превратить рощу в парковую зону с фонтаном, но после сдачи домов проект забросили. Соседство с пустырем нервировало жильцов. Мы с энтузиазмом писали о проблемах Ильинской рощи, особенно, когда там завёлся маньяк. Маньяка поймали, но дальше этого дело не двигалось.

Три года назад рощу отдали под застройку микрорайоном «Алмазы». На макетах он был прекрасен: огромные многоэтажные самцы с выводками домов поменьше стояли в кольце зелёного оазиса, который казался пышнее самой рощи — настоящие джунгли.

Но этим планам воспротивились жильцы соседнего микрорайона «Сокол», которым обещали не только сохранить рощу, но и привести её в порядок. На общественных слушаниях городские власти убедили соколовцев, что это наиболее реалистичный вариант благоустройства территории за счет стороннего инвестора, и те с горем-пополам согласились.

Когда дольщики внесли капиталы, и были заложены фундаменты первых домов, Ильинская роща вдруг стала спорным участком, якобы, из-за ожесточенного сопротивления жильцов «Сокола», сумевших доказать нарушения при передаче участка под застройку. Скандал получился таким, что вице-мэр города и несколько соучастников отправились в СИЗО.

Стройка тлела ещё около года. Из пяти башенных кранов лениво ворочался один. Активисты «Сокола» ложились под грузовики. Дольщики «Алмазов» жаловались в СМИ. На директора «Строймонтажа 127» совершили покушение.

В конце концов, стройка остановилась. Директору «Строймонтажа 127» вменили дачу взятки в особо крупном размере и тоже убрали со сцены. Его место занял бывший зам.

В котловане близ «Алмазов» завяз грузовик, да так сильно, что вытащить его сразу не смогли. Его кабина, утонувшая лишь наполовину, стала памятником нерешённому конфликту.

Был согласован план достроить в «Алмазах» три дома и превратить остаток рощи в парк, но и он встал на паузу из-за недостатка финансирования. По всему выходило, что если бы страховая Братерского не кинула остальных дольщиков, компромисс бы нашёлся: часть алмазовцев получила бы квартиры, остальным вернули деньги и обустроили на месте их домов обещанный парк.

* * *

Я не афишировал знакомство в Братерским, поэтому набрал ему из уютного закутка в дальней части коридора, где можно было уткнуться головой в маленькое окно с видом на парковку.

— Здравствуйте, Сергей Михайлович, — сказал я, прикрыв трубку руками. — Удобно говорить? В редакции вас всё утро обсуждают. Правда, в не самом приятном ключе.