Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Историческая справка – основан век назад политическими беженцами из Мексики, читай – потомками молодчиков из наркокартелей. В те времена Интерпол крепко прихватил ребятушек за жабры на их исторической родине. Союз южноамериканских наций выделил беглецам землю на берегах Параны, на аргентино-парагвайской границе, и, полагаю, успел об этом пожалеть не раз и не два.
В культурном плане – не замечен.
Как, милостивые государи, я спрашиваю – как это терпят посольские? Мне хватило пяти лет здесь, чтобы почти всерьез начать рассматривать вариант самоубийства.
Ну, не на самом деле. Но, скажем, монашеское служение и многомесячный запой внезапно приобрели странную неизбывную привлекательность.
Впрочем, это лирика.
Принял душ. Остановился у шкафа с одеждой, терзаясь муками выбора. В какой-то степени шмотки остались единственной доступной мне формой протеста против местного бардака.
К сожалению, сам климат был против.
Строгие черные сюртуки – никакого сравнения с блестящей цыганщиной местных щеголей – размокали от вечной влаги в воздухе и становились какими-то разухабисто-бесформенными. Да и носить их под жарящим солнцем сущая мука.
Галстуки выцветали или, наоборот, приобретали кислотные, вовсе не предусмотренные портным оттенки.
Стрелки на брюках по остроте могли соперничать разве что с моим чувством юмора.
Балаган, господа мои, форменный и окончательный!
…Кое-как одевшись, распахнул дверь в коридор – и тут же налетел на Терезу, чье шоколадное лицо мгновенно приняло выражение, свойственное скорее побитой собаке, нежели грозе всей дипмиссии.
Как-никак, уборщица в жилом корпусе – главный человек!
…Даже уборщиц мы нанимали из местных; бюджет посольства способен был вызвать слезы жалости у иного русского нищего.
Авенида-де-лос-Муэртос. Карликовое государство, называвшееся по главной улице столицы, одноименной с этой самой улицей, поскольку еще сорок лет назад больше никаких улиц в округе не наблюдалось. Да и она в те времена скорее напоминала направление, нежели дорогу.
Пыльный чулан Вселенной. Абсолютно не нужный – никому и ни за чем.
В чулан складывают рухлядь, которую и выбросить жалко, и мешает. Нравится ощущать себя такой рухлядью в неполные тридцать, господин штаб-ротмистр?
– Сеньор секретарь, – Тереза вечно называла всех по должностям, будто это придавало какой-то особый вес ее словам, – опять? Сеньор посол будет ругаться. Он будет очень ругаться.
Ну да, будет. Уважение к обычаям аборигенов. Самобытные культы, тьфу, культуры. Летающие отрубленные головы, выполненные под рожи ныне покойных повстанцев – подарок местного царька. Тьфу. Дикость какая.
Местная техника, туземный персонал, пусть и трижды проверенные… «Сеньор посол» явно не занимал свою голову вопросами безопасности – и не давал мне занимать ими мою, за что, в общем-то, мне по идее платили неплохие деньги. По крайней мере, если в ведомости я все еще числился «сеньором третьим секретарем», а не, к примеру, котом.
Бардак.
Полагаю, человек, незнакомый с господином послом, мог посчитать его излишне увлеченным. Я прекрасно знал, что он обыкновенное ископаемое, сосланное на доживание туда, где у Российской империи не было особых интересов.
Я развел руками. Тереза только рукой махнула. Интернациональные жесты. Великая вещь.
И вот, я оказался на улице. Подмигнул горгулье с черепом вместо башки под крышей. Туземная эстетика. Невольно привыкаешь. Очень невольно и очень неохотно.
Поспешил по комплексу к главному зданию.
Пожалуй, тут бы не было так отвратительно, если бы не одно ма-а-аленькое обстоятельство. «Транспортый коллапс» называется. В конце концов, лету до столицы из любой точки шарика – не больше двух часов на каком угодно корыте, способном на суборбитальный полет. Хоть на десантном боте.
Увы, у нас не было десантного бота.
…Лет этак шесть-семь назад неким светлым головам из европейских ученых, чтоб им в аду икалось, показалось замечательной идеей поместить человеческую память и самосознание в компьютер.
То, что копирование уничтожало исходник, не слишком смутило бравых искателей технологической сингулярности.
В конце концов, это так стерильно звучало, казалось таким мелким, таким незначительным по сравнению с открывшимися перспективами. Как же, мелкое, гаденькое бессмертие на Земле!
Гниющие трупы с выпотрошенными черепами выглядели совсем не стерильно. А бессмертие – если можно считать это таковым – получала всего лишь свихнувшаяся программа ИИ. Копирование не есть перенос.
В общем, как это обычно и бывает с идеалистами, – все обернулось бойней.
Пьюти-фьють, как было написано в старой глупой книжке. Пьюти-фьють.
Нет, ученые изначально собирались проделать все на сугубо добровольных началах.
Минус добровольцев как явления заключается в том, что людям, да и, как выяснилось, нелюди, свойственно этих самых добровольцев назначать из числа ничего не подозревающих сограждан.
С другой стороны, могло быть хуже.
Так или иначе, кризис удалось разрешить.
Компьютеры, уверенные, что они постчеловеки, растворились в Пустоте за пределами человеческих владений и обещали не возвращаться.
Слава Богу!
Минус заключался в том, что Земля в итоге не досчиталась доброй четверти населения. Нашей империи повезло: тем, кто знает, что живет вечно, не нужны подделки под бессмертие, так что мы потеряли немногих.
Другие страны редко могли похвастать подобным. Вычеркни каждого четвертого – и казалось бы, ничего особенного не произойдет.
Ан нет. Государства рушились. Прерывались технологические цепочки. Кое-где воцарялся хаос.
России и тут выпала удача. Или не выпала – как посмотреть. Взятый первым императором курс на создание дублирующей экономической системы не подвел.
Да, бразильские аэрокары и французские сыры были лучшими – но когда те исчезли, нашлось чем их с горем пополам заменить.
Техника, лекарства, пища… Все это имелось, пусть и не в достатке. И в этом-то и заключалась беда.
Жадных богачей никто не любит. Мотов не любят втройне.
Требовался баланс – и империя задыхалась, отправляя гуманитарные миссии, вводя миротворческие контингенты и пытаясь кое-как встать на ноги без толкового импорта.
А ведь были еще колонии и научные базы в Солнечной, не способные существовать без грузов из метрополии, был Тритон – первый и единственный аванпост человечества за пределами родной системы…
В общем, забот оказалось по горло.
И ежедневные визиты на чай в столицу превратились сначала в непозволительное транжирство, а чуть позже – в несмешную шутку. Мало реакторного топлива. Мало машин и еще меньше полных экипажей – пусть все купеческие ладьи мобилизованы вместе с командами.