Главным теоретиком современной философской герменевтики считаг ется Ханс-Георг Гадамер (1900-2002), изложивший свою герменевтическую доктрину в фундаментальном философском труде «Истина ц метод. Основы философской герменевтики» (1960). С выходом в свет этой работы заметно ожйвились философские дискуссии вокруг проблем философской герменевтики.

Уже во «Введении» к указанному труду Гадамер ясно очертал контуры своего герменевтического проекта. В отличие от своих предшественников, в частности Шлейермахера и Дильтея, разрабатывавших герменевтику как теорию понимания или методологию наук о духе[1426], Гадамер пытается выйти за узкие рамки герменевтики как определенной методологии понимания и дать, подобно Канту, трансцендентальное обоснование понимания вообще. Вслед за великим кёнигсбергским философом он формулирует постановку основного трансцендентального вопроса герменевтики как вопроса об условиях, делающих возможным всякое понимание вообще, полагая, что «понимание… очевидным образом относится ко всей совокупности человеческого опыта в целом… Феномен понимания не только пронизывает все связи человека с миром. Также и в науке он имеет самостоятельное значение и противодействует всем попыткам превратить его в какой-либо научный метод»[1427].

Отсюда ясно, что в герменевтическом опыте речь не идет о каком-то методе понимания, как это могло бы показаться из названия работы. Свою задачу Гадамер видит в том, чтобы раскрыть посредством герменевтической рефлексии условия истины, «раскрыть, — по его словам, — опыт постижения истины, превышающий область, контролируемую научной методикой, везде, где мы с ним сталкиваемся, и поставить вопрос о его собственном обосновании»[1428]. В таком понимании герменевтический опыт преодолевает однозначную ориентацию на науку и сближается с опытом философии (историко-философской традиции), искусства[1429], истории. (Иными, словами, совершается «переход от мира науки к миру жизни». [Гуссерль]). Лишь исходя из их опыта можно раскрыть, по Гадамеру, суть герменевтического феномена в его целостном значении. В этом своем намерении дать целостное понимание герменевтического опыта немецкий философ опирается на феноменологические установки Э. Гуссерля, широту исторического познания В. Дильтея и философских изысканиях М. Хайдеггера, явившихся результатом удачного соединения предшествующих двух мотивов, И в этом смысле герменевтику Гадамера можно рассматривать как синтез герменевтической традиции, в частности универсальной герменевтики В. Дильтея с экзистенциальной герменевтикой Хайдеггера: от первого был заимствован герменевтический метод анализа культуры и истории, от второго — герменевтический метод проникновения в феномены индивидуального человеческого существования.

В результате этого синтеза фактически был осуществлен «поворот» qt философской герменевтики к герменевтической философии, выступаю- щей «как самосознание человека в современную эпоху науки». А это значит, что отныне, по словам самого Гадамера, «герменевтический аспект не может ограничиваться „герменевтическими науками" — искусством, историей, не может ограничиваться общением с „текстами": универсальность герменевтической проблемы… относится к совокупности всего разумного, то есть относится ко всему тому, чем можно договариваться»[1430] [1431]. А когда это представляется невозможным (когда люди «говорят на разных языках»), тогда со всей серьезностью и встает герменевтическая задана поиска общего языка.

Универсальность герменевтической точки зрения находит свое выражение прежде всего в том, что вне понимания ничто не может иметь значение для человека, весь мир предстает в его языковом выражении. «Принцип Герменевтики, — говорит Гадамер, — означает просто, что мы должны пытаться понять всё, что может быть понято. Это я имел в виду, утверждая: „Бытие, могущее быть понятым, есть язык"»[1432].

Следовательно, для Гадамера герменевтика и есть философия, которая, по его словам, «срослась с языком и только в языке имеет свое бытие»[1433]. Философия обретает язык в языковом общении людей и никакой другой области, помимо сферы человеческого общения, у нее нет. Если предметом философии является человеческая коммуникация, то, очевидно, что основным философским вопросом должен быть вопрос о взаимопонимании агентов коммуникативного процесса. Таким образом, для Гадамера, как и для герменевтиков всех мастей, главной оказывается проблема понимания. Но в отличие от Шлейермахера и Дильтея, Гадамер, вслед за Хайдеггером, считает, что понимание реализует себя в ситуации, опосредуемой языком и традицией. Именно через и в язык(е) и традицию(и) осуществляется понимание. В этом смысле понимание, а тем самым и философия, имеют лингвистическую природу. «Язык, — подчеркивает немецкий философ, — это универсальная среда, в которой осуществляется само понимание. Способом этого осуществления является истолкование»[1434] [1435], что означает, по его словак, что «всякое понимание — истолкование, а всякое истолкование развертывается в среде языка, который, с одной стот роны, стремится выразить в словах сам предмет, с другой же — является языком самого толкователя».

Таким образом, за исходную идею в решении проблемы понимания Гадамер принимает сформулированное его предшественниками положение, согласно которому «всякое понимание есть проблема языковая) и что оно достигается (или не достигается) в медиуме языковости (курсив мой. — И. Ш.) …Все феномены взаимосогласия, понимания и непонимания, образующие предмет так называемой герменевтики, суть явления и языковые»[1436]. Однако этот тезис немецкий мыслитель радикализирует, полагая, что «не только процедура понимания людьми друг друга, но и про- ^ цесс понимания вообще представляет собой событие языка — даже тогда,