Но люби меня. Не оставляй меня. Хоть 2 строчки, но пиши мне. Не оставляй меня в холоде. Ах, я пишу так, а самой горько, что вымогаю у тебя письма. Нет, вымученных, выпрошенных мне не надо. Помнишь, как ты по 2 в день писал, почта «ползла» для тебя… И для меня, конечно. А теперь? Что же случилось? Или ты увидел, что любил ты созданный тобой же образ, что Оля не то? И… оставил…

Ванечка, как я хочу вернуть то трепетное, то робкое, то все живое сердце! Когда каждая строчка пела, жила, горела. Когда мало было слов. Когда в доступные слова «дорогой» и «Иван Сергеевич» вкладывалось так много, много. И вот теперь доступны все слова и определения… и что же? Ты выбираешь из них те, чтобы меня уколоть, обидеть… Да, и я делала нечто подобное. В ответ тебе! Но никогда не сама по себе. И всегда с болью. Многое не ответила, _б_о_я_с_ь_ тебе сделать боль. И сколько бы можно было дать света! Ванечка, вернись прежний! Будь им, милым моим Ваней! Я обнимаю тебя очень нежно, ласково и тихо. И чувствую, что будто нет пространства. Я будто бы тебя вижу… И жду писем… Так жду. Не покидай меня снова. Если ты меня не отторгнешь, то, чувствую, что смогу выбиться из тоски, смогу быть прежней Олей, писать тебе, и вообще жить… Ванюшечка, Ваня, Иванушка-Царевич мой… Не забывай меня, не оставляй долго без писем. Я не могу. Я все та же Оля… Кончаю на почте в Утрехте, т. к. срочно должна быть в городе. Целую тебя нежно и крепко. Обнимаю. Сердцем с тобой, мой родной… Ах, что ты наделал с Елизаветой Семеновной! Зачем ты рассчитался! Это мне… ну как бы шлепка. Как ты этого не чувствуешь! Зачем?! Ну, не браню, не браню, а люблю и целую. Оля

282

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

8. V.43

Милый Ванюша, только что отправила тебе письма, приехала из Утрехта, хотела и то, и другое, а вот вчера опять заболела. Ну, конечно, опять кровь из почки. И совсем не ко времени. Масса дела и забот. Мама разрывается на части, — Арнольд вот уже 2 недели возится с t-ой в 38,0–39,0°. Доктор не знает что у него. Бывает у нас через день, и вчера, приехав к Ару, опешил, увидев и меня больной. А я уж ему и не звонила, а легла просто. Надоело и совестно все надоедать. Все равно не лечат. Сегодня будто лучше и я даже сама вышла к кофе, чтобы маме не бегать ко мне. Но боюсь, т. к. велено строго лежать не шевелясь. Мама ужасно выглядит. Ходит ли к тебе А[нна] В[асильевна]?

Это же ужасно — возиться самому со всякой мелочью! Как у тебя с питанием? Есть ли время для работы? Когда чтение? Как была свадьба Ива? Напиши. Я много о тебе думаю. Не забывай меня. Мама тебе все старается писать и напишет, но она так задергана. Все-таки я, пожалуй, не буду больше вставать, т. к. не все еще прошло и может повториться история как в ноябре. Опять я им обузой. А никакая неприятность не бывает одна. У нас очень много неприятных забот. Целую. Оля

283

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

12. V.43

Милый мой Ванюша, от тебя нет и нет опять ни строчки. Что с тобой? Не болен ли ты. На меня столько всего сыплется, что я прямо уже панически боюсь все новых бед. Сама я, так сказать, здорова, — по крайней мере встала и все делаю. На этот раз не разошлось кровоизлияние и почка успокоилась, хотя сегодня ночью были боли где-то в левой спине. Ну, авось, пронесет. А. тоже встал, будто бы тоже лучше. Он очень неосторожен и не любит лежать. У мамы болят тоже разные боли и порой отчаянно. Я не могу быть в постели, когда знаю, что значит, если один из нас выбывает из строя, да еще уход за больной мной. Тут на 4-х работы не оберешься. И с каждым годом все больше. Новые правила администрации фермы требуют тоже массу времени и забот. Постоянно приходят люди, контролеры, поставщики, скотоводы и т. д. Иногда куска спокойно не съешь. И все время еще «гости». А если я с гостями, то все остальное на маму. Девочкой своей я очень довольна. Если бы вот тебе такую прислугу! Что «Арина Родионовна»? Все-таки было покойней знать, что она у тебя регулярно. Ванюша, не забывай меня…..Не повергай опять в уныние! Сейчас был доктор и не хочет согласиться с моими наблюдениями и выводами относительно почки. Настаивает на незлокачественной опухоли… и баста. Ну что же… [Нрзб.][323] окрылилась. Не [нрзб.] ухожу в хозяйств[о] [нрзб.] не могу. Нельзя [нрзб.] [ни]чего поручить, да [нрзб.] будет некому… М. б. вообще придется все, все мне одной делать. Мужчины у нас должны все являться674. М. б. освободятся сельско-хозяйственные работники. Посмотрим. Но все равно, то, что я делаю, мне и остается. А на маму я не могу взваливать, да и не хочу. И так она чрезмерно на себя берет. Она любит это, но ей не под силу, — устает и хворает.

Крепко целую и жду письма. Оля

284

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву

15. V.43

Ах, Ванечка, как люблю тебя, как по тебе тоскую… И ничего от тебя нет… Как мне больно и досадно, что ты не угадываешь этой моей жажды тебя… и не пишешь. И опять входит в душу мутная тоска. Я не пущу ее… И вчера и сегодня я в таком состоянии, будто вот-вот я увижу тебя. И жизнь кажется чудесной. У меня совсем нет времени, но я пишу в уме. И когда будет минутка, то все занесу в тетрадку. У меня заболела Тилли, вчера послала ее к доктору, а тот велел ей лежать. Боюсь, не ангина ли. Ванечка, как мне хочется твоих ласковых писем. Не оставляй меня надолго одну. Как мне хочется тебя увидеть. Я верю, что это будет. Ванюша, почему ты не пишешь? Неужели болен? Я обмираю при мысли об этом. У меня очень тяжелая сейчас полоса, суетная, тревожная. И масса дела. Я не могу ни на кого взвалить. А мама слишком много помогает. Она кур совсем на себя взяла, и кроликов, и все время вертится в хозяйстве. При теперешних условиях невозможно хозяйственные заботы сложить на прислугу. А мне так бы хотелось отдохнуть.