врага, удержал меч, как только заслышал сигнал трубы к отступлению (Плутарх, «Римские вопросы», XXXIX; жизнеописание Марцелла). И Сенека пишет: «Тот воин почитается негодным, который не повинуется сигналу к отступлению» («О гневе», гл. 9).

2. Однако заблуждаются те, кто полагает, что подобное предписание имеет источником внешнее право народов. Если принять во внимание это право, то подобно тому как дозволено каждому захватывать неприятельское имущество – что мы показали выше (кн. III, гл. VI), – так точно дозволено убивать врага, ибо согласно праву народов враги не ставятся ни во что. То же, что внушал Катон, вытекает из римской воинской дисциплины, закон которой, по замечанию Модестина, гласил, что тот, кто не повинуется приказу, наказывается смертью, даже если дело получит удачный исход (L. desertorem. D. de re milit.). Несоблюдение приказа признавалось и в том случае, когда кто-нибудь вне боевого строя и вопреки приказу начальника станет сражаться с неприятелем, как нас этому учат распоряжения Манлия (Ливий, кн. VII). Дело в том, что если нечто подобное опрометчиво дозволить, то нарушится строй или даже – при разросшемся несоблюдении дисциплины – войско в целом или же частично будет вовлекаться в непредвиденные сражения[1494], что всячески нужно предупреждать.

Так, Саллюстий при описании римской дисциплины сообщает: «На войне нередко наказывали как тех, кто вопреки распоряжению полководца вступал в бой с противником, так и тех, кто после сигнала к отступлению медлил выйти из сражения. Некий лакедемонянин, замахнувшийся на врага, услыхав сигнал к отступлению, удержался от удара и так объяснил причину: «Повиноваться начальникам важнее, чем убивать врага». И Плутарх приводит причину, почему тот, кто освобожден от воинской службы, не имеет права убивать врага. «Такое лицо не связано военными законами, которым должны подчиняться состоящие на действительной военной службе». Эпиктет, по свидетельству Арриана, сообщая о поступке Хрисанта, заявляет: «До такой степени ему казалось важнее выполнять волю полководца, нежели свою собственную» (II, 6).

3. Но если принять во внимание право естественное и внутреннюю справедливость, то, по-видимому, в справедливой войне каждому дозволено делать то, что без сомнения может быть полезно стороне, не повинной в возникновении враждебных действий, в пределах справедливого ведения войны; тем не менее нельзя присваивать захваченное имущество, поскольку ничего самому не причитается, если только такое лишение имущества не последует в силу законного наказания согласно общечеловеческому праву. А так как это было ограничено впоследствии евангельским законом, то возможно прийти к выводу, который нами был сделан выше (кн. II, гл. XVII [XX]).

4. Однако приказ может быть или общим, или особым. Общий приказ, например, во время возмущений издавал у римлян консул в следующих словах: «Те, кто готов спасти государство, пусть следуют за мной» (Сервий, «На «Энеиду», VIII). Оттого отдельным лицам из числа подданных дается право убивать даже не в целях самозащиты, но если это целесообразно – в общих интересах (С. quando liceat unicuique, 1. I et).

II. О том, что дозволено внутренней справедливостью по отношению к неприятелю лицам, воюющим или снаряжающим корабли за свой счет

1. Особый приказ может быть дан не только тем, кто получает жалованье, но также и тем, кто воюет за свой счет, и – что бывает чаще – еще тем, кто за свой счет предпринимает в известной части снабжение войска, как, например, строящим и содержащим на свои средства корабли, которым в виде вознаграждения обычно дозволяется присваивать захваченную добычу, о чем мы сказали в другом месте (кн. III, гл. VI). Но не без основания возникает вопрос, до каких пределов возможно это без нарушения внутренней справедливости и человеколюбия.

2. Справедливость имеет в виду или неприятеля, или же самое государство, с которым заключается договорное соглашение. Как мы уже оказали, у неприятеля можно отнять в целях безопасности любое имущество, которое в состоянии способствовать войне, но под условием возвращения. Полная собственность может возникать в порядке возмещения того, что как с самого начала войны, так и вследствие последующих обстоятельств причитается государству, ведущему справедливую войну, – будь то имущество, принадлежащее самому неприятельскому государству, будь то имущество, принадлежащее частным лицам, лично даже не повинным в войне, что же касается имущества виновных, то оно может быть также отнято в виде наказания и приобретено захватившими его. Неприятельские имущества поэтому станут собственностью тех, кто участвует в снаряжении войск за свой счет, постольку, поскольку изъятие имущества не превосходит указанных выше пределов и оценивается справедливой мерою.

III. Что дозволено им в отношении своего государства?

В отношении же своего государства соглашение с подобными захватчиками соответствует внутренней справедливости, поскольку существует договорное равенство, то есть если расходы и риск равняются надежде на добычу. Ибо если бы ожидаемая прибыль оказалась много более, то излишек следовало бы возвратить государству, как и в случае приобретения кем-либо по слишком низкой цене имущества, хоть и неопределенной ценности, но легко создающего и вызывающего ожидание большего.

IV. Что требует от них заповедь христианского человеколюбия?

Впрочем, даже тогда, когда справедливость в тесном смысле не нарушается, тем не менее может быть нарушена обязанность, состоящая в любви к ближним, которую предписывает христианская заповедь. Это случается, например, если оказывается, что такого рода захват добычи приносит вред не всей совокупности врагов, не их государю, не тем, кто сам по себе заслуживает наказания, а преимущественно неповинным, причем в такой мере, что повергает их в величайшее бедствие, причинить которое и тем, кто обязан нам долгом в частном порядке, было бы крайне немилосердно. Коль скоро прибавить к этому, что такого рода захват добычи отнюдь не способствует ни прекращению войны, ни заметному уменьшению государственных средств неприятеля, то честному человеку, в особенности же христианину, должно казаться недостойным извлекать выгоду исключительно из временного бедствия[1495] (Сильвестр, на слово «война», № 8, абз. 5).

V. Каким образом частная война сочетается с публичной войной?

Однако иногда случается, что в связи с публичной войной возникает война частная, как, например, тогда, когда на кого-нибудь нападает неприятель и подвергаются опасности жизнь и имущество лица. В таком случае следует соблюдать то, что сказано в другом месте о мере дозволенного в самообороне (кн. II, гл. I).

Обычно публичная власть становится на сторону частного интереса, например, тогда, когда кто-нибудь, испытав великий ущерб со стороны неприятеля, приобретает право получить возмещение за понесенный ущерб из имущества неприятеля, право это должно определяться в соответствии с тем, что нами сказано выше о залогах (кн. III, гл. II).

VI. Какую ответственность несут те, кто приносит вред неприятелю, не имея на то полномочия, – поясняется различными соображениями

Если же какой-нибудь воин или кто-нибудь иной даже в справедливой войне подожжет неприятельские здания, опустошит поля и такого рода действиями причинит убытки не в силу приказа