свой поступок, я могу сказать лишь одно — это была именно ответная реакция и, что самое занятное, в стиле осколка эльфа. Личность, что живёт многие сотни лет, либо закостеневает в предрассудках и стереотипах до состояния адамантия, либо же становится слишком многогранной для понимания обычным человеком. Вот и тут, похоже, одна из «граней» проявила себя в ответ на резкие боль и стресс.

Сам я пока что не могу точно понять, насколько подобное жесткое поведение свойственно и допустимо для меня самого. Какой-то червячок неудовольствия от собственных поступков гложет, терзает душу, прогрызая свой путь, словно в яблочке. Значит нужно лучше себя контролировать и не позволять сиюминутным реакциям на стресс, в особенности столь радикальным, брать верх над сознанием.

Отбегав свою спортивную программу и позанимавшись «гимнастикой», в которую начал включать упражнения с трансфигурированным копьём, я отправился в душ. Стоя под струями прохладной воды, вновь задумался об инциденте с Поляковым.

Последствий, пока что, ни для кого нет. Не была поднята тревога, профессора не искали нарушителей, хотя в замке, где из-за древнего «проклятия» самих основателей практически невозможно заняться сексом, как-то странно выглядит то, что можно кого-то прирезать. Возможно, сыграло свою роль то, что для меня рана была пустяковая, а Полякова я не собирался калечить даже в мыслях? Всякое может быть, ведь я прекрасно знаю, насколько многогранной может быть магия в своих проявлениях. Правда, ставить дальнейшие эксперименты над этими материями я желания не имею.

Однако сам поступок парня кажется слишком импульсивным. По моим наблюдениям, Поляков, конечно, очень импульсивен и не очень аккуратен в действиях, словах и поступках, но неужели он ещё и моралью не особо отягощён? А может быть это не такое уж и его решение? Есть ведь Конфу́ндусы разных степеней ментальной дезориентации, зелья, да то же Импе́рио.

Вымывшись, вернулся в комнату и переоделся уже в повседневную одежду. Ребята всё ещё спали, но это позволительно — каникулы, как ни крути. Как-то сама по себе в голове появилась шальная мысль — перемещаться в замке абсолютно для всех невидимым и неслышимым на протяжении этого дня. Зачем? Создать видимость того, что я пропал. Сам я, пожалуй, послежу за Поляковым, который обязательно явится на завтрак, как и каждый из гостей Хогвартса. Паучки же помогут собирать информацию в «интересных» уголках замка. Почему нет?

Решил — сделал. Так что комнату, а потом и гостиную покинул я не просто укутавшись магией, желая быть скрытым ото всех и вся, но и под дезиллюминационными чарами. Хотя, стоит отметить, что конкретно эти любопытные чары, что находятся вне возможностей школьников, но вариации которых так или иначе упоминаются в книгах, являются довольно сложными как в понимании, так и в освоении. Но это лирика.

Время приближалось к завтраку, а я пристроился невидимой тенью у входа в Большой Зал. Постепенно начали появляться ученики. Они шли группками или по отдельности, весело общаясь или покачиваясь, не до конца проснувшись. Но тем не менее, они шли на завтрак. Дождавшись появления группы ребят из Дурмстранга, я пристроился за ними — так и дошёл до стола Слизерина, где и предпочитали сидеть дурмстранговцы.

Разговоры, разговоры, разговоры… Обычные утренние разговоры учеников — они не отличались как у наших, так и у слизеринцев. Поляков, кстати, присутствовал, и выглядел сильно помятым. Настолько, насколько вообще можно выглядеть помятым после сильных возлияний и стресса. Говорить о чём-то отказывался, шутки не шутил, был уныл, задумчив, и по-прежнему не аккуратен в обращении со столовыми приборами.

Пораскинув мозгами, я вытащил одного из запасных паучков и направил его к Полякову. Просто, вполне может оказаться в итоге, что какая-то информация прозвучит под чарами приватности, и даже находись я довольно близко, то не смогу ничего услышать. А вот паучок, что уже забрался куда-то под складку одежды, спокойно всё услышит, так как будет находиться внутри зоны действия чар.

Время шло, завтрак подошёл к концу, ребята начали расходиться по своим делам, а некоторые остались в Большом Зале — это вполне неплохое место, чтобы большими группами посидеть, пообщаться, заниматься всякой фигнёй, а главное в том, что администрация закрывает Зал только на ночь.

Краем глаза я отмечал лёгкое недоумение на лицах моих однокурсников с Хаффлпаффа, ведь я никогда не пропускал завтрак. Вообще. Собственно, из-за этого я сам сейчас испытывал дискомфорт — организм был сильно возмущён пропуском приёма пищи.

Дурмстранговцы не стали задерживаться в Зале, и отправились, как и многие другие ученики, по своим делам. Я же решил следовать на небольшой дистанции за Поляковым.

Он просто шлялся по замку. Бесцельно. Обменивался с кем-нибудь парой фраз, тупил в окно, в общем — страдал фигнёй. Через часа два он более-менее пришёл в чувство, отойдя от своего вчерашнего запоя. В итоге приглядывать за ним стало интереснее и забавнее. Поляков продолжал бесцельно шататься по Хогвартсу с важным видом, нелепо заигрывал со старшекурсницами, бахвалясь то в одном, то в другом, но он, как ни странно, был мало кому интересен.

Перед обедом он отправился на улицу. Там, на берегу озера, где ветер сдул почти весь снег, был пятак пространства неподалёку от корабля, где от этого самого снега было очищено всё целиком и полностью. Вот на этом пятаке пространства, на камнях побережья, занимались физической подготовкой ученики Дурмстранга. Одеты они были потеплее, но без перегибов, коричневые просторные спортивные костюмы, явно подходящие под погоду, посохи, в общем — уже видел, ничего нового. Поляков быстро поднялся по трапу на корабль — тут уже я не стал следовать за ним, зато внимательно слушал.

Долгое время он просто шёл, доносился тихий стук каблуков его сапог о палубу. Потом звук стал глуше, появлялись различные мелкие звуки, шуршание. Было бы интересно ещё и посмотреть, но паучок сидел в складках одежды — просто темнота. Да, волшебные глаза могут смотреть сквозь одежду, но там есть ряд условий, например, если всему глазу закрыть обзор, например, тканью, то он почти ничего не видит.

— Попался, — раздался в голове голос Каркарова, но я быстро понял, что «попался» Поляков.

Следующий звук был похож на хлёсткую пощёчину.

— Ты чего удумал, щенок? — рычал Каркаров. — Ну-ка, что у тебя там.

— Это моё…

— Да ну? — какой-то шорох, возня. — И что ты забыл в оружейной? А? Хотел вернуть, что украл?

Молчание.

— Думал, что можно украсть кинжал и никто не узнает? Опять напился вчера? Алкаш малолетний. Думаешь, никто ничего не видит? Не понимает? Что с Грейнджером?

— Мне-то откуда знать…

Очередная пощёчина.

— Не надо врать, — прошипел Каркаров. — Твой отец настоятельно просил меня проследить, чтобы ты не наделал глупостей. Даже настоял, чтобы я применял любые необходимые меры для этого.

— Я понятия не имею, о чём вы говорите.

— Слушай сюда, — вновь прошипел Каркаров,