– Шансы найти сережку среди гравия, листьев и кустов в ночной темноте бесконечно малы. Вы же это понимаете?

Фиона вздернула подбородок:

– Конечно, желаемый результат маловероятен. Но это не значит, что не стоит и пытаться. – Может быть, она говорила уже не о серьгах.

Он замер на несколько секунд:

– Я думаю, что вы с ума сошли. Но если вы настаиваете на том, чтобы искать сережку сегодня вечером, я вам помогу. Я пойду за другим фонарем, но вы должны подождать меня здесь. Не возитесь тут в темноте: вы угодите прямо в куст.

– Не нужно мне помогать, – сказала она. – Скорее всего, это гиблое дело.

– Это не обсуждается, – сказал он спокойно. Он взял ее за руку и провел большим пальцем по тыльной стороне ладони. В темноте это простое прикосновение казалось таким же интимным, как поцелуй. А может быть, даже более интимным. – Если вы так дорожите сережкой, что готовы ползти по заросшему саду в ее поисках, самое меньшее, что я могу сделать, это защитить вас от жаб.

– О! – Больше она ничего не сказала, опасаясь, что голос снова дрогнет. Что-то в его спокойной уверенности согрело ей сердце. И на этот раз виной было не просто плотское влечение, а чувства.

С того дня, как она получила компрометирующую записку, она чувствовала себя очень одиноко. Не было никого, с кем Фиона могла бы поговорить об этом шокирующем известии, никого, кто разделил бы с ней тяжкий груз ответственности за будущее Лили и благополучие ее семьи.

А теперь рядом с ней был Грэй, готовый броситься искать сережку в саду, больше напоминающем джунгли.

Конечно, Фиона не могла ему рассказать о записке, но, возможно, хотя бы на сегодняшний вечер она притворится, что у нее есть союзник и партнер. Она позволит себе представить, что кто-то на ее стороне, готов отбиваться от демонов и шантажистов. Да хотя бы от жаб.

И Бог свидетель, любое время, которое она сможет провести с графом, было ей необходимо, чтобы убедить его сделать предложение. Для этого есть места и похуже, чем залитые луной сады.

– Я вернусь через пять минут, – сказал Грэй. – Позвольте мне отвести вас к скамейке, где вы сможете спокойно посидеть, пока я не вернусь. Если, конечно, не хотите пойти со мной.

– Скамейка меня вполне устроит, спасибо.

Он за руку подвел ее к железной скамье с выгнутой спинкой, поставленной под живой изгородью чуть в стороне от дорожки. Он опустил фонарь на землю и свободной рукой потянулся в карман за носовым платком, чтобы стереть пыль с сиденья:

– Здесь вы будете в безопасности. – Фиона не была уверена, кого он пытается убедить: ее или себя.

– Так или иначе, я буду начеку на случай, если здесь водятся Минотавры, – поддразнила его она, пока они стояли перед скамейкой. Его рука была такой теплой, дарила такое чувство уверенности, как будто он ни за что бы не позволил ничему плохому случиться с ней. Но его прикосновение не только успокаивало. Оно опьяняло, и осознание, что он рядом, растекалось по ее венам, как дурманящий эликсир.

И что самое чудесное, казалось, что Грэй так же не хотел отпускать ее, как она его.

Но поскольку они не могли стоять тут всю ночь, Фиона выпустила его руку и устроилась в уголке скамьи. Он позаботился о том, чтобы ей было удобно, укрыв ее накидкой:

– Вы не замерзли? Я могу оставить вам сюртук.

Фиона улыбнулась про себя. Ни один джентльмен никогда не предлагал ей пальто, и у нее возникло искушение принять предложение, на случай, если такое больше не повторится.

– Мне тепло. Но с вашей стороны очень любезно спросить.

Он слегка кивнул и потер затылок.

– Хорошо. Я скоро вернусь. – Он сделал три шага к дому и обернулся. – Обещайте мне, что не будете делать глупости, пока меня не будет.

– Я не сдвинусь с этого места, – заверила она его.

– На обещание не похоже, но полагаю, что придется этим удовольствоваться. – Он сделал два шага назад, прежде чем повернуться и убежать по дорожке.

Фиона закуталась в накидку и позволила звукам сада успокоить ее натянутые до предела нервы. Может быть, ей еще удастся все исправить. Когда Грэй вернется с огнивом, она сможет возобновить поиски записки, делая вид, что ищет сережку. И если Грэй наткнется на нее первым, она вырвет бумажку у него из рук, прежде чем он ее прочитает, и разорвет в клочья. Или, может, засунет внутрь фонаря и позволит сгореть дотла.

А пока она будет игнорировать голос в голове, который не случайно звучал удивительно похоже на голос мисс Хэйвинкл. Голос говорил ей, что воспитанные девушки не встречаются с мужчинами посреди ночи. И что те, кто осмелится нарушить правила, неизбежно получат по заслугам.

Всего одна ночь запретного удовольствия приводит к отчаянию длиною в жизнь, девочки. Директриса так часто и горячо провозглашала это предостережение, как будто руководствовалась личным опытом. Смешно, поскольку мысль о том, что мисс Хэйвинкл могла поддаться инстинктам, не укладывалась в голове. Фиона даже поставила бы свою любимую пару туфель на то, что директриса школы была совершенно лишена инстинктов, которые она сочла бы непристойными.

Фиона заглушила голос, остановившись на воспоминаниях о теплой большой руке Грэя, в которой тонула ее рука. Она вспомнила вкус его губ, глубокий тембр его голоса и сладость его ласк. Может, она прикроет глаза на пару минут, пока ждет его… и помечтает о грядущем запретном удовольствии.

* * *

– Мисс Хартли?

Фиона резко проснулась и схватилась за подлокотник скамьи, слишком напуганная, чтобы говорить. Человек, который подошел к ней, держал в одной руке фонарь, но это был не Грэй.

– Простите меня, если я вас напугал. Я тайком курил сигару на террасе и услышал шум снаружи. Вы в порядке?

– Лорд Пентам? – Она положила руку на свое колотящееся сердце и прищурилась в свете горящего фонаря маркиза, удивившись, что ему свойственно курить сигары тайком. При первой встрече он произвел на нее впечатление серьезного и добропорядочного человека.

– Да, это я. Мне следовало представиться с самого начала, – извинился он. Он оглянулся вокруг себя на маленькой поляне. – Вы здесь одна?

По шее Фионы побежали мурашки:

– Да.

Хотя Грэй может в любой момент выйти на дорожку, доказав тем самым, что она лжет.

– Я… мне нужно было подышать свежим воздухом. А потом я наткнулась на эту маленькую скамейку… должно быть, я задремала.

– Ясно, – мягкий тон лорда Пентама не вполне скрывал его скептицизм.

– Матушка будет в ярости, если узнает, что я вышла одна. Я была бы признательна, если бы вы воздержались от упоминания о том, что я была здесь.

– Вы можете рассчитывать на мою щепетильность, – искренне сказал он. Секунду поколебавшись, он продолжил: – Я не хочу мешать, но вы не возражаете, если я присоединюсь к вам на минутку?