Он сделал шаг к ней, а она к нему. Их тела столкнулись: она была столь же податлива, сколь он – неуступчив. Он наклонил голову и коснулся ее лба своим, позволив им обоим насладиться осознанием – и неизбежностью – того, что должно было случиться.

Вздохнув, она растворилась в нем. Он запустил пальцы в ее шелковистые волосы. Его сердце застучало быстрее, губы нашли ее губы… и все было потеряно.

Этот поцелуй был полной противоположностью прошлого. Дикий, животный, безыскусный – как и сад вокруг них.

Грэй провел языком между ее губ и попробовал ее на вкус, как он мечтал с той неловкой встречи в карете. Он подозревал, что когда речь зайдет о страсти, она быстро научится, и не ошибся… Ее язык жадно сцепился с его языком; ее обнаженные руки обвились вокруг его шеи и ласкали его затылок – как будто он нуждался в ободрении.

Она была сладкой на вкус, как жимолость, сорванная с ветки. Ее аромат смешивался с запахами цветов и зелени, которые их окружали, как мощный древний афродизиак. Она была сиреной, как та, которую она нарисовала сегодня; ее красота была неожиданной и ослепительной. Даже святой поддался бы этому искушению.

Но Грэй не мог себе этого позволить. У них ведь не было будущего. Вместо этого он удовольствуется одним идеальным, совершенно чарующим поцелуем.

Он уже поздравил себя с тем, что восстановил некое подобие самоконтроля, когда она нерешительно и неумело провела рукой по его лицу вниз, к шее, ослабляя шейный платок. Вызывая его на продолжение поцелуя.

Лети оно все к чертям. Он никогда не отказывался от брошенного ему вызова.

Он взял в руки ее голову и прижался губами к ее губам, не сдерживаясь. Глотая ее тихие стоны, он провел ладонями вниз по спине ее платья, через округлый изгиб ее бедер, прижимая ее тело к себе. Позволяя ей почувствовать, как он возбужден.

И даже тогда она продолжала отвечать на поцелуй, как будто тоже была не в силах остановиться.

Он хотел снять с себя и с нее всю одежду до последней нитки, положить Фиону прямо на длинную, ароматную траву и медленно взять ее. Заниматься с ней любовью, пока она не закричит от наслаждения.

Он напомнил себе, что она не хочет настоящего брака. А он и подавно.

Постепенно, неохотно он прервал поцелуй. И мягко отпустил ее.

Глядя в ее изумленные глаза, он молча проклинал себя.

– Я вынужден просить прощения во второй раз за сегодняшний вечер. Я забылся. Простите меня.

Она убрала завиток за ухо, туда, где раньше был цветок, а затем прикоснулась кончиком тонкого пальца к распухшим губам:

– Нет. То есть мне нечего вам прощать. – Грэй сомневался, что она сказала бы то же самое, если бы могла проникнуть в его грязные помыслы.

– Спасибо, – сказал он искренне, – за то, что показали мне набросок. Я знаю, что он не был предназначен для меня, но это был настоящий подарок. Меня настолько ослепили крошащиеся кирпичи и протекающая крыша, что я не заметил…

– Русалку? – спросила она.

– Точно. – Он улыбнулся ей. – Я не заметил русалку.

– Теперь, когда вы знаете, что она здесь, – произнесла она игриво, – возможно, вы захотите навещать ее время от времени. Цветы и поэзия, конечно, строго по желанию.

– Не волнуйтесь. У нее будет масса поклонников. В свое время.

Внезапно ее лицо стало серьезным:

– К сожалению, милорд, время – это та роскошь, которую она не может себе позволить.

– После такого поцелуя не обязательно обращаться ко мне «милорд». По крайней мере, наедине. Меня зовут Рэйвенпорт. – Тут он импульсивно добавил: – Или Грэй, если хотите. Так меня зовет бабушка.

– Грэй, – произнесла она, будто пробуя на вкус. – Красивое имя.

– Как и Фиона, – его голос звучал слишком хрипло даже для него самого. – Это подходящее имя для русалки… и для красавицы.

– Я не красавица, – запротестовала Фиона. Она знала это так же точно, как и то, что ее платье зеленого цвета, а лимоны кислые. Лили красива, Софи красива. А вот она… она не была страшненькой. Но, скорее, ее правильно было назвать интересной.

Лорд Рэйвенпорт – то есть Грэй – возмущенно поднял брови.

– Похоже, я не единственный, кому нужно преподать урок красоты. Если бы я мог рисовать вполовину так же хорошо, как вы, я бы это доказал. Но вам придется поверить мне на слово. Вы прекрасны, Фиона.

Он прикоснулся ладонью к ее щеке и провел большим пальцем по нижней губе. Медленно. Благоговейно.

– Никогда не забывайте об этом.

Фиона кивнула, думая, что будет помнить каждую деталь того, что сейчас происходит. В течение нескольких дней он всеми возможными способами избегал ее, создавая отчетливое впечатление, что не испытывает к ней влечения; но этот поцелуй говорил о другом. Она до сих пор трепетала, вспоминая это ощущение – его губы выжигают отпечаток на ее губах, его руки обнимают ее за бедра, его сердце колотится под ее ладонью.

Граф желал ее. Но не соглашался жениться на ней.

– Как любезно с вашей стороны сделать мне комплимент, – ответила Фиона. – Возможно, мы более совместимы, чем вы считали раньше?

Рука Грэя оторвалась от ее лица:

– Я не передумал насчет вашего предложения. Хотя теперь вы могли бы заставить меня, если бы пожелали.

Она подумала об этом… и эта мысль показалась ей более соблазнительной, чем следовало бы. Но она не хотела женить его на себе под принуждением.

– Я не буду этого делать. Тем не менее вы не можете винить меня за попытку убедить вас. – Она смело обвила рукой его шею и запустила пальцы в его густые, длинные волосы.

Он то ли усмехнулся, то ли выругался себе под нос. Его тяжелый взгляд заставил все у нее внутри перевернуться. Его глаза остановились на ее губах:

– Я начинаю понимать, сколь убедительной вы можете быть, сирена. Я не лучше моряка, который направляет свой корабль к верной гибели. Признаюсь, в вас есть что-то, что я нахожу совершенно неотраз…

– Фиона? – позвал со стороны террасы взволнованный женский голос. – Ты здесь?

Боже милостивый. Лили. Грэй отскочил от Фионы так, будто она внезапно заразилась чумой.

– Да, – ответила она сестре, благодаря Бога за то, что густая поросль и деревья заслоняли их от взгляда Лили. – Я рисую сад. То есть рисовала. Теперь я закончила. – Просто замечательно… звучит как бред сумасшедшего. – Неважно, мы уже идем.

Вот черт, она что, правда сказала мы? Грэй прижал тыльную сторону руки ко лбу и посмотрел на нее с ужасом. У Фионы полыхали щеки.

После небольшой паузы Лили задала неизбежный вопрос:

– Кто с тобой?

– Это я, Рэйвенпорт, – сказал Грэй спокойно. – Я застал вашу сестру здесь, с блокнотом, и как раз собирался проводить ее назад в дом.