на питание, на образование цены совершенно неподъемные, так стоит ли нищету плодить) и при этом беспрестанно наращивать то волосы, то ногти, то груди, дважды в неделю в обязательном порядке посещать солярий, плюс бассейн, плюс массаж… Все эти жизненно необходимые и далеко не бесплатные процедуры.

– Правильно, Костик, держись за нее обеими руками. Принимая во внимание личный авторитет ее папаши, очень может быть, что она-то в конечном итоге и окажется той самой курочкой, которая снесет для тебя золотое яичко.

Черт! Вот чертова баба!

Он вскакивает с места, хватает ее за плечи и, не говоря худого слова, выталкивает за дверь.

– Тварь паршивая! – верещит Ирка на весь коридор. – Скотина!

Ее абсолютно не смущает тот факт, что все номера на этаже заняты их коллегами из России, Франции и Великобритании. Все они помалкивают (как-никак Константин Казанцев, выпускник Королевского университета в Белфасте, блестящий археолог, посвятивший себя изучению островного кельтского искусства, считается здесь вторым человеком после Оуэна Бирна), но что при этом думают, одному богу известно. Что касается Оуэна, то ему вообще не позавидуешь, поскольку он вынужден поддерживать дипломатические отношения и с Анной, и с ее отцом, и с четой Казанцевых, которые, как на грех, в этом году вновь оказались в составе одной и той же исследовательской группы.

К счастью, ее хватает ненадолго. Умаялась за день? В этом случае те из них, кто трудился непосредственно на участке, сейчас вообще должны валяться без задних ног. С девяти утра в непромокаемой куртке с капюшоном и резиновых сапогах ковыряться под моросящим дождем в холодной, раскисшей земле – прямо скажем, удовольствие ниже среднего.

Измученный бесплодными попытками отыскать под руинами жилых построек III века остатки древнего святилища, которое по всем признакам должно было находиться именно здесь, Константин еще раз пересмотрел все исторические справки, ссылки и прочие документы, служившие исходным материалом для поиска, и принял решение начать раскопки по новому направлению – северному. Пройдя около восьмидесяти метров, он обнаружил каменную кладку, которую Оуэн датировал I веком до н. э. Это было на прошлой неделе. Тогда, посовещавшись, они продвинулись еще немного вперед и заложили раскоп в десяти метрах восточнее кладки. И вот, наконец, первые находки.

Подойдя к окну, за которым неистовствует уже даже не дождь, а самая настоящая гроза с громом и молниями, Константин прикасается к обломку щита, извлеченному из-под земли только сегодня утром. Тут же, на подоконнике, разложено более тридцати фрагментов деревянных скульптур. Характер изображений не позволяет усомниться – они предназначались для отправления обрядов и могли находиться только в святилище, подобном знаменитому галло-римскому святилищу богини Секваны у истоков Сены.

Разглядывая вырезанные из дерева мужские и женские головы с характерной проработкой волос, стилизованными ушами и большими выпуклыми глазами, фигурки животных, целые скульптурные композиции, Константин мысленно соглашался со словами профессора Якобсталя, относящимися, правда, к искусству континентальных кельтов: «Нам говорят, что галлы были храбрыми, воинственными, жестокими, суеверными. Их искусство, даже самое раннее, далеко от примитивности и простоты. Оно изящно по замыслу и технике его воплощения, рационально и иррационально, противоречиво, загадочно, мрачно, неоднозначно. И все же это полностью сложившийся стиль, первый крупный вклад варваров в европейское искусство…»

Это был успех. Настоящий успех. Правда, радость омрачило одно незначительное происшествие. Спрыгнув в траншею, Константин впопыхах рассадил кисть руки об острый камень. Когда он осмотрел срез грунта и выбрался на поверхность, столпившиеся вокруг коллеги безмолвно ахнули, а Оуэн Бирн, ирландец до мозга костей, даже побледнел при виде льющейся по пальцам свежей крови. Все они верили в приметы. Все знали: кровь человека привлекательна для фэйри. Если ты, осматривая зачарованный rath[41], или treb[42], или любое другое знатное место, ненароком поранишься до крови, жди беды.

Раскат грома заставил его вздрогнуть. Ну и погодка!.. Хорошо, что над траншеями успели соорудить навесы, хотя к завтрашнему утру там все равно будет воды по колено.

Константин достал из кармана трубку телефона и, задумчиво хмурясь, пролистал записную книжку. Не надо быть семи пядей во лбу… Интересно, кто из них проделал это раньше. Разумеется, Ирка.

Он закрыл глаза. Казанцев, ты идиот.

Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины как самой опасной игрушки.[43]

Экран ноутбука призывно светился, но Константин точно знал, что не напишет больше ни строчки. Не сегодня. Или сегодня – уже не сегодня, а завтра?.. Он посмотрел на часы. Странно. Часы остановились.

Комната, знакомая до мелочей, вдруг показалась безликой и холодной как склеп. Нежилой. Темные углы, неправильные очертания предметов, нарушенная геометрия, искаженная перспектива. Вертикальные стойки книжных стеллажей, час назад еще привычно параллельные друг другу, теперь сошлись в одну точку под потолком. Заляпанные грязью кроссовки, в которых Константин целый день ползал по раскопу, выглядели так, как будто их сняли с трупа, недавно доставленного в морг и еще неопознанного. Куртка с потрепанными рукавами и оттянутыми карманами напоминала о ночевках под мостами, поездках в товарных вагонах, путешествиях автостопом, арестах за бродяжничество, которых никогда не было… Эй ты, дятел укуренный, очнись. Включай свои мозги, у тебя еще есть на сегодня одно неотложное дело.

Он взялся за трубку, набрал по памяти номер.

Дэймон ответил сразу, как будто не спал.

– Любишь немецких философов, да, мать твою? – процедил Константин.

Он услышал гортанный смешок, от которого почему-то по спине побежали мурашки.

– Ты правильно понял, chara.

– Не хочешь устроить семинар?

– О’кей. Когда и где?

– Завтра. – Ждать уже не было сил. – В десять утра.

– Где?

– Мне все равно.

– Тогда в долине Бойн. Там, где пять больших мегалитов образуют круг. Знаешь?

– Да.

– О’кей, – повторил Дэймон. – До завтра, мой воин.

После этого Константин еще какое-то время сидел на полу с трубкой в руках, пока не обнаружил, что его с ног до головы бьет нервная дрожь. Это что за новости? Он расправил куртку на вешалке, тщательно вымыл кроссовки, навел порядок на рабочем столе. Включил телевизор. Выключил. Вот бы еще поспать…

Стрелки часов по-прежнему не двигались.

Мужчина должен быть воспитан для войны, а женщина – для отдохновения воина; все остальное – глупость.

Глава 8

Дэймон увидел его издалека. Сердитого русского парня с лицом Ларри… с походкой Ларри… Волосы его сияли на солнце как серебро.

Знаешь, что прокололся, и нарочно идешь вот так: с прямой спиной, со сдвинутыми бровями… Терпение, брат. Уж сегодня-то мы с тобой напьемся крови, покажем друг другу, какой щедрой бывает ненависть, когда прорастает из великой любви.

А день какой! Ты только