я нервничал еще больше. Кажется, я успел привыкнуть к возможностям регенерации, а мысль о том, что она может и не справиться, почему то раньше ко мне не приходила. Тем временем быстро был снаряжен экипаж за городским лекарем, и вскорости его доставили.

Городским лекарем был худощавый господин лет пятидесяти со спокойным взглядом человека, много повидавшего за свою жизнь. Действовал он решительно и, насколько я могу судить, со знанием дела, что несколько добавило оптимизма всем присутствующим. Получив от меня необходимые пояснения, лекарь не стал зря переводить дурманящие настойки и сразу принялся за работу.

Приятного было мало. Да по сути, приятного и вовсе не было. Я не особо следил за действиями лекаря, но, кажется, он всерьез задался целью проверить мой болевой порог. А из анестезии был только деревянный кляп, чтобы удобно было стискивать зубы. Меня лихорадило, пот лился ручьями, сопротивление держало в сознании и немного помогало терпеть боль, но соображал я плохо.

— Вы слышите меня, Марк? — обратил на себя внимание лекарь.

— Д-да, — ответил я, предприняв для этого некоторые усилия.

— Я промыл и зашил раны, но не вижу смысла скрывать. У вас заражение крови, и обычный человек на вашем месте был бы обречен. Теперь вся надежда на ту способность, что сохраняла вам жизнь до сих пор. Вот, выпейте. Это укрепляющая настойка. Возможно, она поможет, а я больше ничего не могу сделать, — лекарь передал пузырёк Маргарет. Та помогла выпить горькую настойку, и я вновь стал проваливаться куда-то на границу двух миров. Но статус в интерфейсе оставлял некоторую надежду на выздоровление.

Состояние и эффекты: «Отравление I», «Заражение крови II».

Провалявшись весь день в полубреду, под вечер сознание прояснилось, и ко мне пожаловали гости. Пришел человек из городской жандармерии. Вместе с ним был знакомый лекарь, который не без удивления подтвердил, что я чрезвычайно быстро иду на поправку. Видимо, он до конца не верил в то, что какая-то там способность может меня вытащить. На первый взгляд у жандармов не было ко мне претензий. Пожилой жандарм, господин Курхе, занимавшийся административной работой, был настроен благосклонно. Расспросив меня об опасностях крысиного осколка и обстоятельствах моего ранения, он охотно поделился новой информацией.

С его слов выходило, что через пару часов после начала нового этапа из Хугеля пришли инструкции. Кто-то, имеющий более высокий, чем у меня, доступ к информации, сообщил, что переход в осколок можно закрыть, уничтожив «Сердце осколка». Либо убивать тварей, что препятствует накоплению сил вторжения. Иначе группы монстров будут прорываться в наш мир, и численность этих групп будет расти до тех пор, пока не стабилизируется переход, а затем начнется полномасштабное вторжение.

В городе было несколько обнаруженных осколков, и пока ни один из них не был закрыт. Но специальный отряд при поддержке ополчения занимался зачисткой и прочесывал город. В крайнем случае, можно было рассчитывать на подкрепление из Хугеля. Однако там, я уверен, сейчас и своих забот хватает.

О чем-то подобном я догадывался, но кое-что жандармы, похоже, упустили. Я был практически уверен, что не только монстры своими визитами к нам стабилизируют переход, но и толпа жандармов с ополченцами вносят свою лепту в этот процесс.

— Поэтому жандармерия Брюггена не имеет к вам претензий, молодой человек. Более того, мы благодарны вам за переданные сведения. Сейчас защита города — наш общий долг, — резюмировал Курхе. — Вы пока выздоравливайте, а как встанете на ноги, заходите к нам в управление. Шеф просил передать, что для вас есть взаимовыгодное предложение. В любом случае, если вы намерены и дальше делать то, что вы делаете, вам следует обсудить это с господином Шецхофеном. — Курхе ушел, и вскоре вернулась повеселевшая Маргарет, неся с собой огромную тарелку куриного бульона. И все посторонние мысли вылетели из моей головы.

***

На следующее утро я смог встать с постели. Добравшись до общего зала и не слушая возражений, я вручил Гансу три талера. Срочный вызов лекаря, укрепляющие настойки и Маргарет, все это время ходившая за мной — это стоило Гансу денег, а я не желал чувствовать себя должным. За прошлый вечер я многое обдумал и сейчас, уплетая сытный завтрак, подводил итоги своих рассуждений.

Я пришел к выводу, что дальше откладывать развитие будет просто глупо. Вчера я вынужден был признаться себе, что опасаюсь эволюции, хотя и не безосновательно. Но не меньше я рискую сейчас, выползая из очередного осколка, в очередной раз чудом избежав смерти. И ведь я не остановлюсь, не заведу хозяйство, жену и детишек, и не стану сеять пшеницу.

А значит, нужно пересмотреть свой план развития. И кое-что я уже решил — эволюция выносливости нужна в первую очередь, эссенции на это хватит. Крысоволк был серьезным противником. Добив его ножом, я получил примерно в три раза больше эссенции, чем от шамана гоблинов из первого испытания. Следующим на очереди будет то, благодаря чему я до сих пор жив — регенерация. Однако тут есть одна проблема, о которой я раньше даже не задумывался. Ведь «что-то» не берется из «ничего», и регенерация не исключение. Для эффективной работы ей нужно топливо. И если на низких рангах это не так заметно — съел двойную порцию каши и в порядке, то дальше эта проблема неизбежно усугубится. Я и так здорово похудел за последнюю неделю. Боюсь, что рано или поздно вынужден буду остановить развитие регенерации, чтобы очередная рана не превратила меня в иссохший скелет. Здорово поломав голову над этой проблемой, я нашел изящное решение. Правда, придется немного изменить старые планы.

Несмотря на общую слабость, к вечеру я уже крепко стоял на ногах, поэтому визит в жандармерию решено было не откладывать. Жандармерия Брюггена, как и другие важные здания, располагалась на главной площади города, рядом с мэрией. Большое двухэтажное здание с его узкими окнами и угловыми башенками напоминало скорее оборонительное сооружение, чем административное здание. Пережиток времен нашествия восточных варваров, оно совмещало функции арсенала, тюрьмы, резервных складов продовольствия и могло служить убежищем, что становится вновь актуальным.

Шеф жандармерии принял меня в своем кабинете. Довольно аскетичная обстановка выдавала во владельце кабинета выходца из военного сословия, привыкшего к дисциплине. Простая крепкая мебель, характерные узкие окна, похожие на бойницы, что вынуждали тратиться на освещение даже в дневное время. Господин Шецхофен выглядел под стать своему кабинету — немолодое, гладко выбритое лицо, тонкая полоска губ