– Я подумала, надо бы шубы Татьяны Витальевны на веранде вывесить. На солнышко. Проветрить. Как бы моль не сожрала.

– Да. Наверное, надо.

Мы так и стояли в дверях гардеробной, толком не зная, что делать дальше.

– Ну я тогда сейчас и повешу, – сказала Светлана Петровна, прошла к шкафу, где висели шубы, взяла их и понесла на веранду.

А я решительно направилась к висевшему справа чехлу из-под плаща. Уже по его виду становилось понятно: меня, скорее всего, ждет сюрприз. Я расстегнула молнию и криво усмехнулась. Чехол вовсе не был пуст. На вешалке висел мамин плащ. Тот самый, с винным пятном.

Впечатление это произвело такое, что я почувствовала настоятельную потребность сесть и опустилась прямо на пол. Итак, кто-то забрал плащ из гардеробной, потом выкрал его из машины и вернул на место. Кто мог дважды войти в дом отца? Ответ прост: тот, у кого есть ключ. То есть я, папа и мама. Или человек, с ней связанный. Замки с момента ее исчезновения не меняли. Но вовсе не обязательно, что ключ она отдала добровольно. Если не играть словами и не бояться произнести то, во что упорно верить не хочется, ключи могли быть у ее убийцы. Теперь неплохо бы понять: какую игру он затеял? Пятилетний срок на исходе, и игра, безусловно, связана с признанием маминой смерти. То есть с наследством. С деньгами.

Я потянулась за мобильным с намерением звонить отцу. Если убийца свободно разгуливал по дому… Но рука вдруг замерла где-то на половине пути от жутковатой мысли, которую я даже додумывать не хотела. Поднялась с пола и направилась к входной двери, торопясь покинуть дом.

– Анечка, ты уходишь? – услышала я голос за спиной.

– Да. Всего доброго.

Светлана Петровна, появившаяся из кухни, смотрела так, точно увидела привидение. Должно быть, у меня еще тот видок… Я выжала из себя улыбку, распахнула дверь и наконец-то оказалась на улице. Илья прав: надо оставить все как есть. Не на время, а навсегда. Не всякую правду стоит искать.

Примерно такие мысли вихрем кружили в моей голове, пока я ехала в мастерскую. Не успела я войти в свой маленький офис, как одна из моих сотрудниц сообщила, почему-то понижая голос:

– Аня, у тебя посетитель.

Сердце сделало скачок, я вдруг решила: это пришли из полиции. В свете последних событий предположить такое вполне естественно. Готовясь к испытаниям, я вошла в кабинет и тут же выругалась сквозь зубы. За столом на моем месте сидел Берзинь, нахлобучив на лоб шляпку из новой коллекции.

– Отличный выбор, – сказала я. – Тебе идет. Еще бы бороду отпустить.

– Оставь эти странные намеки, – засмеялся он, снимая шляпу.

– И что это за перформанс? – продолжила я, подходя ближе, уверенная, что он поднимется и уступит мне место.

Но он лишь крутанулся в кресле, поворачиваясь ко мне, и выдал улыбку. Надо полагать, коронную. После такой улыбки приличной девушке следовало упасть к нему на колени, а прочим начать раздеваться.

– Просто хотел поздороваться.

Он кивнул на огромный букет, лежавший на столе, заваленном выкройками. Рядом с букетом – коробка конфет, причем конфеты мои любимые, и бутылка коллекционного шампанского.

– Я заслужил твою улыбку?

– По утрам у меня обычно скверное настроение. Но такой способ здороваться мне нравится. Захочешь пожелать мне доброй ночи, пригоняй «Мазератти».

– Заметано, – ткнул он в меня указательным пальцем. – «Мазератти» не самая дорогая игрушка.

Не дождавшись, что мне уступят место, я устроилась на кончике стола и спросила с намеком на утомление:

– Ты зачем притащился?

Развалившись в кресле, он еще немного покрутился туда-сюда, глядя на меня с насмешливой улыбкой, которую принято считать сексуальной. В действительности в ней отчетливо читалось превосходство мужика, точно говорившего без слов: «Захочу, трахну прямо сейчас».

– Мой старик любит повторять: или туши все на хрен, или подкладывай дров.

– Ну и?

– Я к тебе с дровами, – смеясь, развел он руками.

– В смысле, большая любовь не за горами?

– Именно так.

– Тебе следовало запастись ведром с водой, а еще лучше брандспойтом.

– Просто ножом по горлу, – хмыкнул он. – За что, девочка?

– Ты не в моем вкусе…

Он скроил физиономию, словно хотел сказать «надо же», не сомневаясь: такого просто быть не может.

«Законченный придурок», – с печалью подумала я, а вслух сказала:

– Такие, как ты, любят головой, иногда яйцами и никогда сердцем. Налицо трагическое противоречие наших мировоззрений.

– То есть тебе нужен идиот с прекрасной душой?

– В самую точку. Как видишь, твои шансы равны нулю. Так что выметайся.

– Не знаю, что тебе успели наболтать, но я – неплохой парень.

– Не сомневаюсь.

– Девок вокруг меня много, это факт, но я отлично понимаю: западают они в основном на мое бабло. Его у меня в избытке, прибавь еще батино: я ведь счастливый наследник. А ты из тех, кому мои деньги пофиг. И это радует.

– Наверное, – кивнула я. – Ты мне тоже пофиг, так что не много выгадал.

– Настоящая любовь преодолеет все преграды.

– Настоящая – это точно.

– Просто ты боишься конкуренции, – засмеялся он. – Девочка-скромница ищет парня попроще?

– Лучше и не скажешь.

– Мне нравятся скромницы. И во мне нет ничего сложного.

– Спасибо, что нашел для меня минутку в своем плотном графике, но мне надо работать.

Я спрыгнула со стола, а он взял меня за руку.

– Детка, я дал себе труд покопаться в твоей биографии.

– Да ты что? Много времени потратил?

– Та баба в подворотне… Твоя мать исчезла четыре года назад и до сих пор от нее нет никаких вестей?

– О даже как! – с трудом сдерживаясь, присвистнула я. – Какой далекий экскурс в прошлое.

– Я нашел ее фото, – не обращая на это внимания, продолжил Берзинь. – Конечно, я видел эту бабу полминуты, но она как две капли воды похожа на твою мать. И удирала от тебя во все лопатки. Что происходит, детка?

– А вот это не твое дело, – отрезала я. – Дверь там.

Он поднялся и, глядя мне в глаза, спросил серьезно:

– Твой отец знает? Знает, что тут за дерьмо творится? – Он вздохнул и головой покачал. – Ни черта он не знает, верно? Какая-то сволочь решила тебя использовать, а ты молчишь, боясь навредить отцу, понятия не имея, во что тебя втягивают.

– Я сама отлично справлюсь, – сказала я, сообразив, что просто так от него не отделаться и придется договариваться.