Пока папа думал, что на это ответить, Берзинь повернулся к сыну:

– А ты так и будешь молчать?

Лео нахмурился, сделал шаг в нашу сторону и сказал:

– Я люблю вашу дочь и прошу ее руки.

Папа посмотрел на меня с сомнением, а я поспешно отвела взгляд.

– Ну… это ей решать, – неуверенно начал папа.

– Она сейчас так настроена, что пошлет меня просто из упрямства, – сказал Лео.

– И вовсе нет, – влезла я и покраснела от досады. Мужчины переглянулись и как по команде начали улыбаться. – Я хотела сказать…

– Давай-ка, Алексей Егорович, выйдем ненадолго, – поднимаясь, сказал Берзинь-старший. – Пусть без нас разбираются.

– Все, что я наболтала ночью… – начала я, как только за ними захлопнулась дверь. Но договорить не успела. Лео притянул меня за плечи и поцеловал.

И это было лучшее, что он мог сделать в ту минуту.