Мистер Кимбл вышел из закутка и, не обращая внимания наболтовню жены, осведомился насчет ужина.

— Сейчас картошку выну… Обожди минутку, я другую газетувозьму. Эту лучше сохранить. Чего сейчас полиции этим заниматься? Времени-товон сколько прошло. Может, юристы какие… Глядишь, и деньги выдадут. Там,правда, о награде не пишут, но мало ли что… С кем бы мне на этот счетпосоветоваться?.. Адрес, куда писать, есть, только не уверена я, что мне стоитсоваться… Не люблю я с лондонскими дело иметь… А ты что скажешь, Джим?

— Хм! — буркнул мистер Кимбл, с вожделением взираяна рыбу и жареную картошку.

На этом разговор и закончился.

Гвенда посмотрела на Уолтера Фейна, сидевшего перед ней записьменным столом красного дерева.

Это был мужчина лет пятидесяти, с выражением усталости намягком и невыразительном лице. «Случайно встретив его на улице или в гостях, яи не вспомню, кто это», — подумала она. Выражаясь современным языком, емуне хватало индивидуальности. Речь его была неторопливой и приятной; при разговореон тщательно подбирал слова. «Вероятно, весьма компетентный юрист», —решила Гвенда.

Она внимательно оглядела кабинет и пришла к выводу, что онвполне подходит Уолтеру Фейну. Добротная старая мебель викторианской эпохи. Наполках вдоль стен лежали папки с именами влиятельных лиц графства: сэр ДжонВавасур-Тренч, леди Джессоп, Артур Фукс, эсквайр…

Большие окна со скользящими рамами и грязноватыми стекламивыходили на задний двор. Гвенда не заметила в обстановке ничего ни элегантного,ни современного, но и убогой ее назвать нельзя было. Обычный рабочий кабинет,загроможденный папками и заваленный бумагами; на полке теснились юридическиесправочники. Он явно принадлежал человеку, который точно знает, где находитсято, что ему нужно.

Перо Уолтера Фейна перестало скрипеть по бумаге. Губырасплылись в приятной улыбке.

— Что ж, мне все ясно, миссис Рид, — сказалон. — Это очень простое завещание. Когда вам будет угодно прийти подписатьего?

Гвенда предложила ему самому назначить дату: она неторопится.

— Вы знаете, — добавила она, — мы купилиздесь дом. Хиллсайд.

Уолтер Фейн посмотрел на сделанные им записи.

— Да, вы дали мне ваш адрес…

Его интонация ничуть не изменилась.

— Это прекрасная вилла, — продолжалаГвенда. — Она нам очень нравится.

— Рад за вас, — улыбнулся Уолтер Фейн. — Онастоит на берегу моря?

— Нет. Кажется, раньше она называлась Сент-Кэтрин.Юрист снял пенсне и, опустив глаза, начал протирать стекла шелковым платком.

— Ах да! Это на Лихэмптонской дороге?

Он поднял голову, и Гвенда подумала, что люди, обычноносящие очки, меняются, когда их снимают. Взгляд серых, очень светлых глазУолтера Фейна казался совершенно беззащитным, устремленным в никуда. «Из-заэтого-то взгляда, — подумала Гвенда, — его лицо и кажется совершенноневыразительным».

Фейн надел пенсне и спросил:

— Если я не ошибаюсь, вы сказали мне, что, выйдя замуж,уже составили завещание?

— Да. Но оно включало в себя дарственные некоторым моимродственникам в Новой Зеландии, которых теперь уже нет. Вот я и подумала, будетпроще составить новое завещание, тем более что мы с мужем намерены остаться вАнглии.

Адвокат кивнул:

— Вы приняли очень разумное решение. Что ж, мне всеясно, миссис Рид. Не угодно ли вам зайти послезавтра к одиннадцати часам? Васэто устроит?

— Да, вполне.

Гвенда встала, и Уолтер Фейн последовал ее примеру. Затем стщательно продуманной поспешностью она сказала:

— Я… я обратилась именно к вам, потому что вы,по-моему, были знакомы с моей матерью.

— Вот как? — В голосе Уолтера Фейна зазвучалилюбезные нотки светского человека. — Как ее звали?

— Халлидей. Меган Халлидей. Мне говорили, что когда-товы были с ней помолвлены…

Тишину, воцарившуюся в комнате, нарушало лишь тиканьестенных часов. Раз-два, раз-два, раз-два.

Гвенда почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Какоеже у Уолтера Фейна спокойное лицо! Оно навевает мысли о доме со спущеннымишторами. О доме с лежащим в нем трупом. («Какой вздор приходит тебе в голову,Гвенда!»)

— Нет, — произнес юрист ровным голосом. —Нет, я никогда не встречался с вашей матерью, миссис Рид. Но когда-то в течениедовольно непродолжительного времени я был помолвлен с Хелен Кеннеди, ставшейвпоследствии второй женой майора Халлидея.

— Ах вот как! Это очень глупо с моей стороны… Я неправильно поняла. Речь, оказывается, шла о Хелен, моей мачехе. Я, разумеется,совсем ее не помню. Когда второй брак моего отца распался, я была еще оченьмаленькой. Кто-то мне сказал, что, будучи в Индии, вы собирались жениться на миссисХаллидей, и я решила, что речь шла о моей матери… Мой отец познакомился с ней вИндии.

— Хелен Кеннеди приехала в Индию, чтобы выйти за менязамуж, но потом передумала. Она встретила вашего отца, возвращаясь на корабле вАнглию.

Лицо адвоката не выражало никаких эмоций. Гвенде опятьпоказалось, что она стоит перед домом с опущенными шторами.

— Извините меня, — сказала она. — Я,наверное, допустила бестактность?

Он улыбнулся в ответ мягкой, приятной улыбкой. Шторы в домеподнялись.

— Это произошло девятнадцать лет назад, миссисРид, — ответил он. — Спустя столько лет неприятности и безумствамолодости почти ничего не значат. Итак, вы дочь Халлидея. Вам, я полагаю,известно, что ваш отец и Хелен одно время жили в Диллмуте?

— Да, конечно. Мы с мужем поселились здесь именно поэтой причине. У меня, естественно, не сохранилось о тех годах никакихвоспоминаний, но когда мы решили обосноваться в Англии, я прежде всего приехаласюда. Диллмут мне так понравился, что другого места я и не искала. Мне повезло:я купила тот самый дом, где когда-то жила ребенком.

— Я помню его, — проговорил Уолтер Фейн. На егогубах опять заиграла знакомая Гвенде улыбка. — Вы меня, разумеется, непомните, миссис Рид, но я как-то даже подарил вам копилку в виде поросенка.

Гвенда рассмеялась:

— Неужели? В таком случае мы с вами старые знакомые. Я,конечно, не стану утверждать, что помню вас… Вы, наверное, приезжали тогда изИндии в отпуск или по делам?