Охранники устали и хотели домой, поэтому ванную комнату они проверили быстро. И никто не удосужился посмотреть наверх, туда, где она распласталась под потолком над кабинкой.

Только когда наступила тишина и прошло достаточно времени, чтобы даже оставшиеся охранники успели погрузиться в глубокую скуку, Селина выскользнула из дамской комнаты.

Сложнее (и опасней) всего было запрятать сумку с боевым костюмом Лиги и шлемом в подсобке туалета.

Она проделала это вчера днем, когда пришла в музей, запихнув вещи в огромную сумку-мешок и дождавшись, когда в туалете никого не будет, чтобы можно было вскрыть замок на двери в подсобку. Она закопала шлем и костюм на дне огромной коробки с туалетной бумагой, которая стояла под еще одной коробкой с туалетной бумагой – этого им точно хватит на сутки – и вознесла молитвы тем древним богам, которые наблюдали за ней, надеясь, что уборщики ничего не найдут.

Они не нашли. И теперь, когда в музее стало темно и тихо, как в склепе, а Селина скользила в темноте залов, с каждым движением у нее в крови росло возбуждение.

Под взглядами древних статуй она перебирала звуки, которые ловили датчики шлема: кашель охранника в пяти залах отсюда, журчание фонтана в центре египетского зала, скрежет птичьих когтей по запотевшей стеклянной крыше.

В стеклянную панель шлема был встроен безупречный прибор ночного видения, который теперь окрасил все вокруг в зеленый и желтый. Только живопись и тени. Каждая картина – очень ценная, однако такие кражи не тянули на заявление, которое ей нужно было сделать.

Но сначала – охранная система.

Она взломала музейную сеть, чтобы достать планы здания, и выучила их от корки до корки. Она узнала, что на первом подуровне есть главная комната, которая контролирует каждый переключатель. Узнала, что ночью там всегда находились два охранника, и благодаря памятке, которую она нашла на сервере с перепиской, она теперь знала, что у каждого из них под рукой тревожная кнопка.

Слишком опасно. Если отключить всю систему, велик риск, что охранник на другом конце музея заметит, что не хватает красных огоньков.

Она достала карты. Пролистала страницы плана, чтобы найти, где в здании пролегали провода от сигнализации и стояли тщательно спрятанные узловые центры, в которые можно было бы забраться.

Еще одна хитрая задачка. Такая, от которой у нее закипела кровь.

Селина бесшумно проскользнула в залы музея, отсчитывая шаги до ближайшей скрытой в стене панели управления. За один вечер она набрала драгоценностей на полмиллиона. Но картина за десять миллионов… это уж точно большой куш.

Внимательно осмотревшись, Селина встала перед почти незаметной дверцей, встроенной в стену. Она осмотрела ее дважды во время бала, использовав каждый шаг и взгляд, чтобы разгадать секретный замок.

Селина нажала кнопку на ремне с отсеками, который висел у нее на бедрах. Открылось небольшое отделение с целым арсеналом отмычек и хитрых полезных приспособлений. Не спуская глаз с зала, она выбрала отмычку и вставила ее в замок.

Идиоты – повесить панель тут. Хотя ей же от этого легче.

Дверца с легким щелчком открылась, обнажив пучки тумблеров и проводов. Ее шлем считывал информацию, обеспечивая ее данными, чтобы она могла определить именно тот провод, который нужно отключить от системы.

Резать нельзя. Это запустит всю систему. Но если перенаправить датчики… Селина достала из отделения на ремне еще одно приспособление: провод с USB-выходом на одном конце и небольшим разъемом на другом. Этим концом она вставила его в маленькое гнездо на поясе, а USB воткнула в панель управления.

В ту же секунду загудел поток данных: данные с датчиков сигнализации, маршруты… Маска смерти все отследила. И выстроила поддельный цикл данных с датчиков из близлежащих залов. Теперь, даже когда Селина туда зайдет и пройдет сквозь лазерные лучи, на компьютере охранников будут крутиться старые видеозаписи со взломанных камер.

Когда все было готово, она выдернула шнур и закрыла панель управления.

Впереди оставался еще один пост. Он располагался слева от двери в следующий. Она два раза видела этого охранника после ночных дежурств: полусонный, клюет носом минимум два раза в час.

Щелчок кнута его разбудит. Селина ухмыльнулась, когда эта мысль пришла к ней в голову.

Неслышно ступая, Селина подошла к залу, разминая пальцы в перчатках с выставленными коготками. Она его просто обезвредит – убивать не станет. Он тут ни при чем. Головная боль – это худшее, что он заслужил.

Слегка вздохнув, чтобы собраться с духом, она приблизилась к повороту в зал. Вдох перед грядущей бурей. Тише смерти, Селина повернула за угол, целясь в охранника, который должен был стоять в полуметре слева от нее.

Но ее рука схватилась за воздух.

Охранник уже лежал на полу. Без сознания. Видимых повреждений нет, если не считать переливчатого зеленого порошка у него на лацканах.

Селина резко обернулась, согнув колени, и потянулась к кнуту, который висел на левом бедре. Прибор ночного видения просматривал зал.

В темном углу зазвенел мягкий женский смех. В углу, где должна была висеть картина Люка Фокса.

– Знаешь, – произнесла незнакомка, вступая в пятно лунного света, льющегося через стеклянную крышу, – мне хотелось, чтобы ты оказалась женщиной.

Селина выпрямилась и, держа когти наготове, подошла к девушке, которая стояла на том конце зала.

В полутьме ее рыжие волосы казались кроваво-красными, а кожа была бледной, как мрамор. Зеленый комбинезон был усыпанн карманами. На красивом лице растянулась улыбка. Совсем молодая, ее ровесница – лет девятнадцать-двадцать.

– Рада стараться, – ответила Селина хриплым, не своим голосом, который прошел через стандартный преобразователь голоса Лиги.

Она кивнула на небольшое полотно, рядом с которым стояла незнакомка.

– Думаю, эта картина – моя.

– Думаю, что формально, – сказала незнакомка, и в ее ярких изумрудных глазах заплясали веселые огоньки, когда она показала рукой на картину в метре от нее, – это картина Люка Фокса.

Ее руки скрывались под темно-зелеными перчатками. Нет – стеблями растений. Тонкие стебли плотно обвивали ее пальцы. Органика, живой организм, – сообщил Селине шлем.

Впечатляет.

Девушка наклонила голову, и ей на плечо упало тяжелое полотно рыжих волос. Кажется, в волосы у нее были вплетены маленькие белые цветы.

– И, формально, я пришла сюда первой.

– Ты пришла сюда первой, – сказала Селина, отстегивая кнут, который лег на мраморный пол, размотавшись, – только потому, что я в это время отключала сигнализацию. Картина – моя.

В последний раз она говорила таким тоном, когда была в Ист-Энде. Насаждала власть Мики.