– Ни фига не в полицию! – процедил Андрей. – Что ты им скажешь – что нас чуть не переехал джип? Помнишь, как Шапокляк говорила: чуть-чуть не считается! Запиши, что запомнила, я сам разберусь.

– Только не вздумай бандитов привлекать! – встревожилась девушка. – Потом проблем не оберешься!

– Не твоя печаль, Любаня, ты пиши, пиши.

Девушка нехотя записала несколько цифр и букв в блокноте, в котором вела учет занятиям Андрея, и вырвала листок.

– Спасибо, – пробормотал Макс, обращаясь к Кожухову. – Если бы не ты…

– Если бы не я, ты стал бы мягким дорожным ковриком, – перебил Андрей. – Эта пьяная сволочь дороги не видела, что ли? У него и фары не горели – я правильно помню?

Макс кивнул: действительно, машина двигалась с выключенными фарами. Это место – не самое оживленное, и здесь даже нет светофора. На пустынной улице не было ни души, и тем не менее стоило им с Кожуховым начать переходить дорогу, как внедорожник, до того стоявший припаркованным у обочины, сорвался с места. Водитель не мог не видеть людей на переходе, ведь неподалеку горел фонарь, но даже не пытался сигналить.

– Ты в порядке? – спросила Люба, встревоженно глядя на Андрея.

– Я – да, но мой телефон – нет, – буркнул он. – Хорошо еще, что у него с моим ноутом общая база, а то… Макс, ты сможешь сесть за руль?

– Конечно, смогу, – кивнул тот, однако ощущая легкое покалывание под коленками: инцидент не прошел даром.

– Боже милостивый! – воскликнула Рогнеда Борисовна, когда Андрей вывалил на стол части разбитого сотового телефона. – По нему что, автобус проехал?

– Если быть точным, внедорожник, – поморщился Андрей, и домработница потребовала, чтобы ей немедленно рассказали, что произошло. Макс давно понял, что Рогнеда Борисовна занимает в жизни Кожухова особое место. Она не просто ухаживает за домом и делает покупки. Она присматривает за музыкантом, как заботливая нянька, выражает сочувствие, оказывает поддержку или отчитывает его, если того требуют обстоятельства. Успев понять характер Андрея, Макс знал, что никому другому такого он ни за что бы не позволил, но Рогнеде Борисовне позволялось практически все. Наверное, будь она его родной матерью, женщина не могла бы пользоваться большим уважением и свободой в общении со звездой.

– Какое свинство! – возмущенно проговорила домработница, когда Макс закончил описывать происшествие. – Вы хоть понимаете, что едва не погибли?! Нельзя этого так оставлять!

– Я и не собираюсь, – сказал Андрей.

– Только не так, как всегда, хорошо? – нахмурилась она. – Сделай все законным способом!

– Ладно, не бухти! Пожрать в этом доме есть?

При мысли о еде Макс почувствовал, как скрутило живот, – да ему сейчас самый вкусный кусок в горло не полезет! Андрей же, похоже, перенес случившееся спокойно.

– С ним постоянно что-то происходит, – словно прочтя мысли молодого человека, сказала домработница, когда Кожухов пошел принять душ. – Андрей – пофигист. Его отношение к жизни порой меня пугает – ему все до лампочки!

– Сегодня он спас мою, – заметил Макс.

– Не думала, что он на такое способен. Ты стал ему кем-то вроде друга, и я не уверена, повезло тебе или нет!

Макс с удивлением поглядел на женщину: что плохого в дружбе? Хотя он вовсе не был уверен в том, что отношение музыканта к нему можно охарактеризовать этим словом – слишком уж неуравновешенный Андрей.

– Будь осторожен, Максим, – понизив голос, добавила Рогнеда Борисовна. – Старайся поменьше общаться с окружением Андрея, не поддавайся на провокации – можешь вляпаться в большие неприятности!

– Тогда почему вы с ним? – задал он резонный вопрос.

– Потому что без меня он пропадет. Вокруг Андрея крутится много народу, и мало кого из них можно назвать хорошими людьми. Он никого не впускал в свою жизнь до тебя, вернее… Неважно! Но рядом с ним ты можешь пострадать. То, что случилось сегодня, яркий тому пример.

– Вы думаете, это не было случайностью?

– Не знаю, – вздохнула Рогнеда Борисовна, расставляя тарелки на белоснежной накрахмаленной скатерти. – Но не удивлюсь, если так!

– Опять меня обсуждаете? – спросил Андрей, входя на кухню. Его волосы свисали на лицо мокрыми прядями, и он переоделся.

– Делать больше нечего! – фыркнула Рогнеда Борисовна. – Не можешь представить другой темы для обсуждения, кроме собственной персоны?

– Брось, разве есть что-то более интересное? – подмигнул ей Кожухов. Кажется, он полностью оправился от инцидента, а вот Макса еще потряхивало. Он знал, почему: его мнение о намеренной попытке наезда совпадало с мнением домработницы, а вот Андрей, видимо, об этом даже не задумывался. Кто мог хотеть убить музыканта?

Рогнеда Борисовна разлила по тарелкам ароматный суп с клецками. Андрей с жадностью набросился на еду, в то время как Макс нехотя ковырял ложкой в тарелке.

– Эх, – вздохнул Кожухов, уничтожив свою порцию за несколько минут, – если я когда-нибудь женюсь, то на тебе, Борисовна!

– Еще чего! – всплеснула руками та. – Зачем мне конченый алкоголик, постоянно попадающий в неприятности? Нет уж, мне кого попроще – старичка какого-нибудь, чтоб не пил и не курил. И с деньгами.

Кожухов посмотрел на Макса и задал вопрос:

– Ты не в курсе, Мик Джаггер сейчас свободен? Он, кажется, недавно курить бросил!

* * *

Проснувшись, Макс посмотрел на часы: начало девятого. Сначала он испугался, что проспал, но потом вспомнил – сегодня воскресенье. Концерта или записи нет, репетиций с группой – тоже, значит, Андрей проспит часов до десяти. Обычно он спал мало, но, когда удавалось, позволял себе роскошь поваляться.

Макс сел на кровати. Что ж, раз он поднялся рано, есть время выполнить поручение Андрея. Сам-то Кожухов, поди, забыл, но Макс прекрасно все помнил. Подойдя к тумбочке в коридоре, где Андрей держал деньги, он выдвинул верхний ящик. Музыкант безалаберно относился к деньгам – почти как и ко всему остальному, кроме своей музыки. Любой, пришедший в дом, имел доступ к этому ящику, и Кожухов никогда не знал, как много наличности там лежит. Сколько же взять? Так, чтобы не слишком мало, но и не много… Покрутив в руках пятитысячную купюру, Макс решил, что этого достаточно. Задвинув ящик, он пошел в ванную, принял душ, оделся и, в последний раз взглянув на циферблат часов в холле, закрыл за собой дверь.

Многие торговые точки еще не открылись, поэтому Максу пришлось побегать в поисках магазина, который открывался бы раньше одиннадцати. Наконец, ему улыбнулась удача: маленький магазинчик в конце Литейного проспекта работал. Выбор товаров оказался невелик, но ему удалось купить симпатичного плюшевого медведя розового цвета с огромным голубым бантом на шее и широкой улыбкой на морде. После этого у Макса оставалось достаточно денег на приличный букет, который он приобрел у метро.