– Тебе понравилось? – обрадовался Макс.

– Не то слово! Отличный тенор – настоящая находка! Ты ведь в курсе, как не хватает оперных теноров… Где ты учился?

– А, так…

– То есть? Не ври, что нигде: у тебя хорошо поставленный голос, и вряд ли это врожденное!

– Я окончил музыкальную школу, но это было давно.

– И с тех пор ты не пел? – недоверчиво сдвинула едва заметные брови Татьяна.

– Ну, в армии… У нас была группа. Пели в основном военные и фольклорные песни.

– Я так и знала!

– Только ни слова Андрею – он меня убьет! – запоздало испугался Макс, с тревогой глядя на девушку.

– Кожухов не в курсе?

– И не должен быть в курсе, договорились?

– Ты всю жизнь собираешься его нянчить? – едко спросила Таня. – Ничего не скажешь, крутая карьера – у него на побегушках!

– Я не на побегушках, – оскорбился Макс. – Я на него работаю, и он, между прочим, платит мне так, как раньше никто не платил!

– Конечно, он гребет такие бабки, так почему бы не отстегнуть тебе пару грошиков от щедрот своих! Почему ты ему не сказал?

– Потому что в тот момент, когда Андрей узнает, я вылечу с работы!

– Да с какой стати?

– С такой, что он ненавидит тех, кто пытается пробиться на сцену, пользуясь его возможностями. Он объяснил мне это в день знакомства, и я принял правила игры. Мне это ничего не стоило: я в любом случае не стремлюсь к певческой карьере. В мире полно занятий для человека вроде меня, и в данный момент меня вполне устраивает то, чем я занимаюсь.

– Кожухов – надутый болван! – воскликнула Татьяна. – Я что, должна радоваться, что он попросил прощения? Не лично, а через тебя! Уверена, он приказал тебе всучить мне деньги, но у тебя, слава богу, хватило выдумки купить мишку. Я права?

– Мне пора, – сказал Макс, поднимаясь: разговор перестал ему нравиться. – Спасибо за кофе, но меня ждет надутый болван!

– Прости, я не хотела…

Но он уже шел к двери, и Тане ничего не оставалось, как смириться. Закрыв за Максом дверь, она принялась ругать себя за несдержанность. Если бы она не распустила язык, он не убежал бы так быстро. Как же, она посмела сказать что-то против Кожухова, который, похоже, стал для парня настоящим идолом – непонятно почему! Таня отдала бы все на свете, чтобы Макс задержался подольше.

Вернувшись в гостиную, чтобы забрать поднос, она взглянула на портрет матери.

– Ну почему я не такая красивая, как ты? – с горечью спросила она вслух. – Если бы я была хоть чуть-чуть привлекательней, он бы не торопился!

* * *

Рита открыла дверь, и ноздри ей защекотал приятный запах. Азнив не в первый раз показывала свое кулинарное искусство. Рита возражала, чтобы девушка занималась домашним хозяйством, потому что она гостья, но Азнив говорила, что ей скучно праздно пялиться в телевизор. Рауф тоже не сидел без дела, напросившись в помощники к мастеру Кошелькову.

Азнив вышла навстречу. На ней красовался аккуратный фартучек, который Рита сама никогда не использовала.

– А Рауф с Кошельковым еще не закончили, – улыбнулась она, показав ряд белых зубов, и Рита еще раз подивилась тому, как много природа дала этой девушке. Она могла бы работать моделью, но выбрала другую карьеру, которая, кстати, под угрозой: Азнив пропускает занятия, а на носу сессия, и неизвестно, сколько это все будет продолжаться!

– Раздевайся, – щебетала между тем Азнив, – у меня почти все готово. Только пирог еще не подошел!

Рита чувствовала себя на седьмом небе: приходя домой, не нужно думать, чем перекусить, потому что у Азнив всегда есть чем поживиться. Единственное, о чем приходится заботиться, – это продукты. Рита заезжала в магазин по дороге с работы, потому что не могла позволить Рауфу или Азнив выйти на улицу. Она не сомневалась, что девушку разыскивают люди ее отца, и могла только предполагать, что они сделают с Рауфом, если поиски увенчаются успехом.

У Риты в доме четыре сервиза, а использовался только один, да и то для приема гостей. Три других пылились на полках, но лишь до появления в доме Азнив. Девушка быстро нашла им применение и каждый день сервировала стол по-разному. Рита удивлялась, как ей не лень этим заниматься! На столе появилась супница с исходящим из-под крышки ароматом мяса и овощей и блюдо с каким-то соусом и кусками жареной баранины.

– Что это? – спросила Рита, указывая на супницу.

– Это очень вкусно, – улыбнулась Азнив, снимая крышку. – Называется аджапсандал. Туда входит много разных овощей, это прекрасный гарнир к мясу. Попробуй, сама убедишься.

И Рита убедилась, причем дважды. Первая порция божественного блюда исчезла в желудке слишком быстро, и ей пришлось положить себе добавки.

– Байрамов меня убьет, – рассмеялась Рита, откинувшись на спинку стула. – Я с тобой растолстею!

– Это же овощи, – возразила девушка, – от них не толстеют.

– Да, но тут еще безбожно калорийный соус! – вздохнула Рита.

На кухне появились Рауф и Кошельков.

– На сегодня закончили, – объявил мастер. – Завтра обещали привезти ванну. Мы ее смонтируем вместе с парнем из магазина, и все – можете наслаждаться пузырями! Кстати, и кухне не помешал бы ремонт, – заметил Кошельков. – Подумайте об этом, я свободен в следующем месяце!

Рита решила, что еще одного такого развала, связанного с ремонтом, она в ближайшее время не переживет. Мастер с Рауфом уселись ужинать, а они с Азнив переместились в гостиную. Рита уютно устроилась в кресле-ракушке, поджав под себя ноги, а девушка принялась переключать программы. Она остановилась на каком-то ток-шоу. Две симпатичные ведущие, одна рыженькая, другая черненькая, пытались раскрыть некую тему, но им это не слишком удавалось. Только после десяти минут просмотра и перерыва на рекламу Рита наконец поняла, что речь, оказывается, идет о проблемах современного театра. Один из гостей оказался театральным критиком, другой – режиссером. Он жаловался на недофинансирование театров, говоря, что в наши дни мало постановок собирают хорошую кассу. Критик сетовал, что режиссеры занимаются переделкой старых пьес, что отнюдь не идет на пользу посещаемости.

– Милый мой, – едко обращался он к режиссеру, – неужели вы полагаете, что, нацепив на Гамлета солнцезащитные очки и «косуху» с заклепками, вы сказали новое слово в искусстве? Шекспир перевернулся бы в гробу, если бы ему выпало несчастье присутствовать на подобном безобразии, насилующем его бессмертное творение, словно маньяк!

– Что ж, – разозлился режиссер, – давайте поговорим о маньяках: за последние четыре года не было ни одной театральной постановки, которая бы не удостоилась вашей нелицеприятной критики! Вы не там ищете манию, обратите внимание на свое перо!

Ведущие сообразили, что разговор течет в нехорошем русле, и решили разбавить сгустившуюся атмосферу свежей струей.