– К нашему разговору, – бодро защебетала рыженькая ведущая, отвлекая на себя внимание камеры, – присоединяется Андрей Кожухов, которого представлять не надо!

Рита подняла глаза от журнала. Ей нравился Кожухов. Он нравился даже Байрамову, который терпеть не мог попсу и рок, но говорил, что в песнях Андрея хорошие тексты. Глядя на появившегося в студии музыканта, Рита подумала, что, пожалуй, не встречала более красивого мужчины.

Обе ведущие немедленно принялись строить глазки Кожухову. Черненькая рассказала зрителям о том, что Андрей участвует в новой постановке «Призрака оперы», которая скоро стартует в театре «Гелиос».

– Ты не думаешь, Андрей, что это шоу – перепевка старого, не привносящая ничего нового в искусство театра? – задала вопрос рыженькая.

Кожухов посмотрел в объектив камеры, и его холодные зеленые глаза слегка сощурились, когда он ответил:

– Не вижу ничего плохого в переделке старого, тем более если у режиссера есть свобода в выборе художественных средств. Тезис «искусство ради искусства» устарел: народ желает развлекаться, и это – его законное право. Артист, как и режиссер, работает на зрителя. Если зрителю нравится то, что мы делаем, значит, цель достигнута.

– Этак вы, батенька, договоритесь до того, что все, что нравится народу, и есть искусство! – с возмущением воскликнул режиссер.

– Знаете, – перебил Кожухов, – я философских факультетов не заканчивал, но твердо знаю одно: артист без зрителя мало стоит. Если на ваш спектакль не купят билеты, вы, возможно, и получите эстетическое удовольствие от процесса, пригласив на премьеру близких друзей, но вот пиджачок от Юдашкина вам, уж поверьте, окажется не по карману!

– Во дает! – восторженно взвизгнул Рауф, вошедший в комнату и ухвативший конец речи Кожухова. – Уел мужика!

– А пиджак-то у него и в самом деле от Валентина Юдашкина, – заметила Азнив. – Мы с мамой ходили на его показ в Москве – таких пиджаков в России штук двадцать, не больше.

Рита подумала, что если Кожухов со всеми разговаривает в таком ключе, то, должно быть, у него маловато друзей! Зато она видела, что критик откровенно наслаждается моментом: до появления Кожухова разговор шел в предсказуемом русле, а теперь инициатива выскользнула из рук представителей богемы.

– Нельзя переводить все на язык денег, молодой человек! – вскричал режиссер, выходя из себя. – Есть и другие вещи, не материальные!

– Совершенно верно, – согласился Кожухов. – Если у кого-то есть возможность работать для удовольствия, то флаг ему в руки! Я не скрываю, что зарабатываю бабки, а не преследую какие-то мифические высокие цели. Музыка – гораздо более легкое занятие, чем уборка подъездов или добыча угля! Полагаю, все присутствующие считают так же, это ведь не передача «Рабочий полдень»?

Рите было интересно послушать, чем закончится разговор, но внезапно Абрек, сидящий у нее на коленях, соскочил на пол и, задрав хвост трубой, вышел в коридор. Обычно кота можно было согнать с теплого места только бренчанием посуды на кухне. Едва хвост Абрека скрылся за дверью в прихожую, как Рита услышала звук поворачивающегося в замке ключа. Неужели мама вернулась? Странно, что она не позвонила, чтобы Рита ее встретила.

– Кто-нибудь примет у меня вещи или как? – раздался из коридора голос, который она меньше всего ожидала услышать.

– Брат! – испуганно воскликнул Рауф, вскочив на ноги. Азнив последовала его примеру. Байрамов же должен быть в Японии! Вся компания вывалилась в прихожую. Игорь сидел на пуфе и снимал ботинки.

– Рауф? – вырвалось у Игоря, когда он поднял взгляд от приветственно мурлычущего Абрека.

Дальше Рита не поняла ни слова, потому что Игорь и Рауф заговорили по-азербайджански. Хоть Рита и не знала этого языка, но по выражению лица Байрамова и взглядам, которые он бросал на Азнив, смысл разговора становился очевиден.

– Займись-ка вещами, – сурово сказал Игорь вместо того, чтобы обнять Риту. – Там кое-что для тебя и матери, и даже для Абрека.

Она заметила у двери две спортивные сумки. Игорь всегда уезжал на гастроли налегке, придерживаясь мнения, что не стоит превращать поездку в утомительное перетаскивание чемоданов. Зато по возвращении он привозил кучу подарков и любил сам распаковывать гостинцы, подробно рассказывая, где он их приобрел и для кого. На этот раз все оказалось иначе. Рита почувствовала, что в воздухе сгустилось напряжение, как перед грозой. Рауф был бледен и не смотрел в сторону женщин. Он весь как-то сжался и выглядел виноватым, когда в сопровождении Игоря шел в спальню. Байрамов закрыл за ними дверь, давая понять, что последующий разговор не для женских ушей.

Игорь менялся при общении с родственниками. С матерью он разговаривал с обожанием, но с оттенком снисходительности. В беседах с отцом предпочитал помалкивать, во всем с ним соглашаясь и никогда не споря. Для Риты это оставалось загадкой. Она и сама побаивалась отца, так как он был человеком авторитарным. Но Игорь относился к своему отцу иначе. Его молчание, его согласие с ним по всем вопросам было лишь выражением любви и уважения. При этом Байрамов вовсе не подчинялся отцу: он выслушивал советы, но поступал по-своему. Зато старик оставался доволен общением со старшим сыном и пребывал в полной уверенности, что все будет так, как он сказал. Когда же Игорь беседовал по телефону с сестрами, в его голосе сквозили покровительственные нотки. Рита ловила себя на мысли, что если бы он позволил себе так разговаривать с ней, то получил бы хороший удар под дых. Сестры же терпеливо выслушивали поучения. Игорь регулярно отсылал им деньги и покупал дорогие подарки. Получая от них письма по электронной почте, он по много раз их перечитывал, пересказывая Рите интересные места, радовался их удачам и успехам и огорчался, если узнавал о неприятностях. Но все же именно Рауф был тем членом семьи, которого Игорь любил безгранично и бесконечно баловал.

Рита посмотрела на Азнив. Ее красивое личико выглядело напряженным, губы были плотно сжаты, а глаза опущены. Казалось, она отлично понимает, что происходит, зато Рите ситуация казалась дикой. Что, собственно, Игорь мог иметь против Азнив? Она добрая, милая, хозяйственная, в общем – мечта любого домостроевца, да еще и с высшим образованием!

Женщины сидели на кухне, прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни. Братья разговаривали на повышенных тонах. Вернее, говорил практически один Байрамов. Потом наступило затишье, и Рита забеспокоилась. Дверь распахнулась с громким стуком. Рита и Азнив, вскочив как по команде, ринулись в коридор. Лицо Игоря было мрачным. Она взглянула на Рауфа и с удивлением обнаружила, что тот уже не выглядит обеспокоенным.

– Я же просил разобрать вещи! – недовольно буркнул Байрамов, увидев, что сумки стоят все там же.

– Почему ты приехал, не предупредив? – задала Рита вопрос, совершенно неуместный при данных обстоятельствах. – Что-то случилось?

Вместо ответа Игорь присел на корточки и принялся распаковывать одну из сумок, обвязанных упаковочной лентой. Азнив опрометью кинулась на кухню и через мгновение появилась с ножницами в руках.