Покончив с чаем, Бойцов продолжал:

– На рассвете мы ударили. Сначала рванули закладки. У одного дома стена рухнула. А потом увидели, что маленько оплошали.

Борода резко вскинул голову:

– В чем дело?

– Одна закладка не сработала, – признался Бойцов.

– Кто ставил? – взгляд командира стал колючим.

– Кэмел.

– Еще такое повторится… – насупившись, загудел Борода.

Бойцов поспешил заступиться за подчиненного:

– Не повторится.

Полковник упрямо повторил:

– Но ты его погоняй по минному делу.

– Иногда и космические корабли падают. А тут обычный детонатор дал сбой, – пожал плечами Бойцов.

– Это не оправдание, – упрямо гнул свою линию Борода.

Полковник в вопросах проведения операций был страшным педантом, никаких отговорок в расчет не принимал.

Бойцов поскорее постарался замять тему:

– Зато потом Кэмел отработал на «отлично». Бил «чехов» из своего винтаря навзлет.

Полковник засмеялся:

– Ладно, Вепрь, не напрягайся. Любишь ты своих ребят от неприятностей отмазывать. Прямо как наседка над ними квохчешь.

Сообразив, что гроза миновала, майор облегченно вздохнул:

– Что есть, то есть.

В открытую дверь «кунга» хлынул солнечный свет. Светило, поднявшееся в зенит, повисло над ложбиной. Полковник встал, подошел к дверному проему и, прикрыв глаза рукой, долго смотрел на солнце.

– Как думаешь, Вепрь, при нашей жизни эта бодяга кончится? – неожиданно спросил Борода.

Майор взглянул на командира:

– Какая?

– Война в Чечне.

– Не знаю, – честно ответил Бойцов.

– Вот и я не знаю. Трудно воевать, когда этой мути конца-краю не видно. Вчера под Шатоем мой старинный друг на фугасе подорвался. В цинковый ящик мешок с обгоревшими костями положили. Сформировали, бля, посылку на родину героя.

Смачно сплюнув, полковник витиевато выругался.

Бойцов переспросил:

– Кто-то из наших?

Командир обернулся.

Только сейчас Бойцов понял, как полковник устал. Его лицо в солнечном свете сохраняло землисто-серый оттенок.

– Нет, – отрывисто ответил Борода. – Владик врачом был. Мы в главном военном госпитале познакомились. Он меня штопал после командировки в Северный Афганистан. А потом Владик, дурья башка, сюда добровольцем отправился. Хотя мог в Москве сидеть, кафедрой в академии заведовать, статьи по хирургии писать.

Бойцов деликатно вставил:

– Судьба.

– Это выбор, Вепрь. Все последующее – это не более чем результат наших решений, – негромко произнес полковник, закрывая дверь «кунга».

Они еще побаловались чайком, ожидая прибытия вертолетов. Командный пункт на территории врага сворачивался. После разгрома базы боевиков Борода со своим хозяйством перемещался в другой квадрат.

Мотивы передислокации полковник объяснил очень быстро. Расстелив сложенную карту, он указал на район:

– Вот здесь сволота ваххабитская активизировалась.

Склонившись над картой, Бойцов изучал рельеф местности.

– Гиблое местечко, – решил он.

Борода обыденно сообщил:

– Недавно колонну сожгли.

– Кто?

– По нашим источникам, Сулейман и его люди.

Бойцов задумался. Имя одного из самых свирепых полевых командиров было ему знакомо. В памяти спецназовца всплывали данные из секретного досье, составленного спецслужбами на полевого командира.

– Он же вроде погиб еще в первую чеченскую?! – удивился Бойцов.

Борода пояснил:

– Думали, что погиб.

– Живучий, гад, – хмыкнул Бойцов.

– Вернулся полгода тому назад. Отлежался в Иордании и приехал деньги отрабатывать. Пока банду сколачивал, сидел тихо. А сейчас активизировался. У него, по данным контрразведки, подвязки и среди наших имеются.

Бойцов напрягся. Он ненавидел предателей, готовых ради денег заключить союз с любой нечистью.

– Точная информация?

На вопрос полковник ответил неопределенно:

– Предстоит проверить, но похоже, что кто-то оружием Сулеймана подогревает. Причем самыми последними разработками. Пока канал поставок раскрыть не удалось.

Спецназовец возмутился:

– Пусть «фээсбэшники» напрягутся.

Борода остудил его пыл:

– Они землю носом роют, но к Сулейману не так-то просто подступиться. В Иордании его не только лечили, но и учили. Эта сволочь собственную службу безопасности сколотила. Контрразведывательную работу ведет по всем правилам.

Бойцов философски отметил:

– Жить захочешь – всему научишься.

– Всему научиться невозможно, – назидательно произнес Борода. – Кстати, при проводке колонны уцелели только двое.

Эта новость оставила спецназовца равнодушным. Он привык к сухой статистике потерь, к смерти, выкашивающей ряды федералов и боевиков.

Не дождавшись реакции, Борода спросил:

– Не хочешь узнать – кто?

Майор насторожился:

– А это имеет значение?

– Уверен, что для тебя имеет, – ответил командир.

Неожиданно Бойцову стало жарко. Он повернул вентилятор, направив на себя струю прохладного воздуха.

– И кто же? – приглушенным голосом переспросил он.

– Капитан Верещагин и сержант Васильев.

Бойцов вскочил, зацепился за прикрученный к полу железный табурет и, с трудом удержав равновесие, опустился на прежнее место.

– Пашка Верещагин? – выдохнул майор.

– Он самый, – подтвердил Борода. – Вы, кажется, учились вместе?

– Да. В Рязанском училище ВДВ.

Командир, пришедший в спецназ из стен этого же училища, что-то тоже вспомнил. Его глаза подернулись дымкой воспоминаний.

– Пашка жив? – переспросил Бойцов.

Борода поспешил успокоить побледневшего майора:

– Я же сказал, что живой. А вот сержанту, насколько мне известно, повезло меньше. Парню в операционных палатах надолго прописаться придется.

Бойцов сидел на стуле, раскачиваясь из стороны в сторону. Временами он бормотал, словно впавший в транс буддийский монах:

– Пашка – друган мой закадычный! Если с ним что случилось, «чехам» никогда не прощу!

Подошедший полковник похлопал спецназовца по плечу: