Бережно держа ее, точно перезревший фрукт, Бойцов перевернулся на спину, сел и, глядя с улыбкой на белую словно мел физиономию солдатика, устало улыбнулся:

– Вот так вот, воин. Теперь надо мусорку подходящую найти…

* * *

Полковник Кривонравов сидел, тупо уставившись на лопасти вращающегося вентилятора.

Двадцать минут тому назад в его служебный кабинет явился незваный посетитель. Представившись, он показал служебное удостоверение майора спецподразделения Главного разведуправления Генштаба. Чем занимаются люди из этих засекреченных подразделений, полковник Кривонравов был хорошо осведомлен. Придав лицу недовольно-кислое выражение, он с чиновничьим безразличием спросил:

– Майор, разве я могу чем-нибудь помочь вашему ведомству? По-моему, возможности ГРУ безграничны.

Усевшийся без приглашения Илья Бойцов согласно кивнул головой:

– В этом вы правы.

Затем на столе перед Кривонравовым возникла стопка магнитофонных кассет. Перебирая их, неожиданный гость продолжил:

– Послушайте их внимательно. Это копии, снятые с аудиоархива, хранившегося в доме Беслана Ганирова. А записаны эти весьма содержательные беседы полевым командиром по прозвищу Сулейман. Его собеседника, я надеюсь, вам представлять не надо. Свой голос вы наверняка узнаете.

С каждым словом Бойцова Кривонравов бледнел все больше и больше. Его спина, лоб, ладони рук покрылись испариной. Выпученные глаза грозились выскочить из орбит. С трудом оторвавшись от кресла, он поднялся, опираясь руками о стол.

– Майор, это провокация! И вы за нее ответите, – прошипел полковник, с трудом выталкивая из перехваченной спазмом глотки слова.

Сверкнув глазами, гость отчеканил:

– Сядь, полковник! С Сулейманом уже беседуют контрразведчики. А ты, когда будешь слушать, вспомни парней, оставшихся по твоей милости в ущелье…

Не произнося больше ни слова, страшный гость вышел.

Полковник Кривонравов снял стоявший на сейфе магнитофон. Вставив кассету, он нажал на воспроизведение.

Слушая запись, он смотрел на настенный календарь, которым особенно гордился. Пара московских художников, бывших хорошими портретистами, сварганили дюжину изображений президента России. Каждому месяцу соответствовало свое изображение. Президент то смеялся, то был задумчив, то по-отечески улыбался. Сейчас, не в самый печальный месяц, президент сурово хмурил брови. Более того, чем дольше журчала в магнитофоне пленка, тем с большей ненавистью смотрел президент на полковника Кривонравова. Во всяком случае, тому так казалось.

Руки полковника сами потянулись к ящику стола. Достав табельный пистолет, Кривонравов снял предохранитель. Затем носовым платком он зачем-то протер ствол и вставил его в рот. Корчась от страха, Кривонравов нажал на курок.

Последнее, что видел в своей жизни полковник, были лопасти вращающегося вентилятора, разбрызгивающие по кабинету попавшую на них кровь.

* * *

Прибывший из Москвы самолет с учителями-добровольцами на борту встречали представители власти, военные и корреспонденты. Когда официальная часть закончилась, к трапу, возле которого в ожидании транспорта стояли добровольцы, подошел одетый в гражданское Илья Бойцов. Он знал, что этим бортом вместе с сестрой прилетит и его друг капитан Верещагин. Стоя за спинами государственных мужей и генералитета из регионального штаба по проведению контртеррористической операции, он увидел и Павла, и Катю. Но пока он пробирался к самолету, те исчезли в людской толчее.

Организация, как всегда, хромала. Ответственные за размещение и безопасность выкрикивали нужные фамилии. Журналисты метались, пытаясь заполучить нужных собеседников. Илья стоял среди этого хаоса, недоуменно крутя головой.

Вдруг на шею ему с визгом бросилась девушка.

– Илья, привет!

– Здорово, Катюша! – Спецназовец расцеловал сестру друга.

Вынырнувший из толпы Верещагин с ходу заключил командира спецназовцев в объятия. Когда эмоции от встречи схлынули, троица направилась к краю летного поля. Они шли, весело болтая, подначивая друг друга и толкаясь, словно расшалившиеся на переменке школьники.

Больше всех тараторила Катя. Подхватив под локти мужчин, она говорила без остановки:

– Представляешь, меня Пашка сюда не хотел пускать. Обзывал глупой идеалисткой…

Илья, поправив на плече сумку девушки, усмехнулся:

– Без идеалисток жизнь неинтересна.

На это Катя незамедлительно отреагировала:

– Это что? Комплимент или пошлый намек? – И тут же, без паузы, не дожидаясь ответа, выпалила: – А правда, что здесь волки водятся? Или Пашка, как обычно, наврал?

Илья остановился, посмотрел в глаза другу и негромко произнес:

– Не только волки, но и шакалы. Но их становится все меньше.