– Ты все еще собираешься это делать?

– Безусловно.

Проект полностью профинансирован, к тому же это даст ей передышку. Они с Майком будут далеко друг от друга.

– Это невероятная возможность, и я не хочу упускать ее. К тому же я занимаюсь всем от начала и до конца, все спланировала, компании крайне затруднительно найти мне замену.

– Ты всегда была упрямой.

– Интересно, от кого я унаследовала это качество?

Клара встала на цыпочки и поцеловала дядю в щеку. Он выглядел довольным, хотя и сбитым с толку.

– Эй, вы двое. Пора бы уже и поесть. Ужин давно простыл.

Клара обернулась. В дверях стояла Бетти Сандерс – экономка, повар и, по словам дяди Хэнка, который любил раздавать людям прозвища, его Немезида, невысокая, худая и невероятно энергичная. Она носила джинсы и рубашку, множество фенечек на запястьях, а длинные волосы заплетала в косу, которую закалывала на затылке.

Клара все еще не была голодна.

– Спасибо, Бетти, но…

– Если собираешься иметь ребенка, его нужно кормить. Теперь пойдемте за стол.

Бетти помогала Хэнку воспитывать Клару, заведовала хозяйством. Словом, заботилась о Хэнке слишком долго, чтобы теперь оставаться в стороне. Хозяин дома лишь пожал плечами, взглянув на племянницу:

– Ты знаешь, она не успокоится, пока не добьется своего.

– И то верно.

Клара последовала за ним в столовую, радуясь, что снова оказалась в доме, где ей нравилось расти. Из окон открывался вид на бухту.

Оказавшись здесь впервые, она проводила немало времени на причале, наблюдая за парусными лодками и гадая, вернутся ли родители, как поступит с ней дядя Хэнк, которого она тогда едва знала. Клара чувствовала себя потерянной и одинокой, пока Хэнк не предложил ей учиться управлять лодкой.

Уже во второй половине дня она впервые ощутила удивительную свободу, пока скользила по поверхности воды, чувствуя ветер в волосах. Хэнк позволил ей самостоятельно управлять лодкой, положив большие руки поверх ее руки, рассказывал о гавани и окрестностях. Именно тогда она поняла, что останется здесь. В тот день Хэнк дал ей все, в чем она так нуждалась.

Все трое принялись за картофельный суп. Они ели, общались. Кларе показалось, что дядя постепенно успокаивается.

– Не о чем беспокоиться.

Бетти смерила Хэнка невозмутимым взглядом:

– У Клары все сложится превосходно. С мужчиной или без.

– Конечно, но дело не в этом.

– Именно в этом. Неужели ты хочешь, чтобы она жила с мужчиной, который не в состоянии оценить ее по достоинству?

– Я просто хочу, чтобы он повел себя правильно.

– Правильно – уйти, если не можешь как следует позаботиться.

Кларе казалось, будто она наблюдает за теннисным матчем. Она поворачивалась от дяди к экономке, следя за оживленным разговором, словно это и не касалось ее. На улице опускались сумерки.

– Просто она не обязана проходить через все это в одиночку. – Хэнк бросил на Клару быстрый взгляд.

– Она никогда не будет одна, – фыркнула Бетти. – У нее есть мы, не так ли? Или мы не считаемся?

Клара улыбнулась, протянула руку, накрыла ладонь Бетти своей. Бетти права. Она не одна. У нее есть семья, которую дал дядя Хэнк. Она и дядю взяла за руку, объединяя всех троих.

– Знаешь, она права. – Хэнк поерзал на стуле. – У тебя есть мы.

– Спасибо.

От этих слов по телу разлилось тепло. Сегодня он сделал ей самый главный подарок, развенчал неуверенность. Когда-то приняв решение заботиться о ней, сегодня этот бесстрашный мужчина повторил свой подвиг. Теперь не только ради Кдары, но и ради ее ребенка.

– Клара, – Бетти поглаживала ее по руке, – тебе нужно подумать о том, чтобы перебраться обратно к нам.

– Что?

– Превосходная идея. Я никогда не одобрял того, что ты живешь в одиночестве. Даже собаку не завела.

– Что за глупости? Хочет, пусть живет одна. Что за средневековый уклад? Я говорю о том, что, когда подойдет срок, мы сможем тебе помогать.

Они смотрели на Клару в ожидании ответа. Но она не чувствовала, что готова отказаться от своей маленькой квартиры и вернуться домой. Может быть, позже, когда не сможет справляться самостоятельно.

Но пока…

– Спасибо, я очень ценю это, но пока я справляюсь. У меня работа и собственное пространство.

Бетти и Хэнк обменялись понимающими взглядами.

– Хорошо, но… – Хэнк смущенно пожал плечами, – помни, у тебя есть дом, где тебя ждут. Мы готовы помогать тебе во всем.

Глаза Клары наполнились слезами, она сморгнула их, зная, что, если заплачет, дядя Хэнк запаникует. Она крепко сжала его руку:

– Спасибо, дядя Хэнк.

– Тебе не за что благодарить свою семью.

Бетти всхлипнула и указала на тарелку:

– Все, достаточно. Суп остывает. Клара, тебе нужно есть. Ребенку нужна здоровая мама.

Улыбаясь, Клара повиновалась.

Следующие несколько дней Майк провел дома. Не мог заставить себя пойти в офис, где непременно столкнется с Кларой, а ему нужно время, чтобы смириться с неизбежным.

Ребенок.

Из-за просроченных презервативов он должен стать отцом, хотя никак не может осознать этот факт. Он никогда не планировал заводить детей. По его мнению, это шло в связке с браком, а ему не хотелось заходить так далеко. Никогда он не позволит другому человеку обрести власть над собой. Это сулит беду и мучения.

Черт.

Он вышел из дома, где царила мертвая тишина, и зашагал по каменному патио, которое спускалось к обрыву. За скалами открывался вид на Тихий океан. Пока смотрел на бескрайние воды, сверкающие под утренним солнцем, он заметил несколько парусников. Ближе к берегу резвились серферы, ожидавшие волну.

Казалось, мерный шум волн успокоил его. Он купил этот дом в основном из-за вида. Дом был слишком велик для одного человека, и до сегодняшнего дня Майк не осознавал в полной мере гнетущую тишину и пустоту, царящую внутри.

Теперь, глядя на задний двор, он представлял там качели. Обернувшись, бросил взгляд на одно из окон и увидел Клару. Улыбаясь, она держала на руках их ребенка.

Майк потер глаза и убедил себя, что просто устал. Он очень мало спит. Работает из дома. Вот и мерещится всякое. Неужели он все еще думает о Кларе? Всякий раз в воспоминаниях она выглядит так же, как и в ту ночь, когда он приехал к ней после жалкого ужина в доме родителей. В пижаме и облегающей футболке.

– Черт возьми, невозможно работать, когда творится такое.

– Ты говоришь сам с собой. Тревожный знак, братишка.