- Бедненький, - гладит она меня по спине. И капли пота, растекаясь под её рукой, холодят и щекочут.

Мы живём вместе, мы спим вместе. Я счастлив.

Она купила новое постельное бельё, подарила мне коврик для тренировок, и каждое утро теперь мы бегаем в соседнем парке. Она бегает, а я пока хожу, высматривая из-за свежей зелени кустов её каштановый, собранный на затылке хвостик.

А ещё она ходит на работу. В «Идиллию». Каждый день. Мы завтракаем после её пробежки, а потом она целует меня в щеку и уезжает. «Потому что кто-то же должен работать, - её железобетонный аргумент. - А ты ещё не здоров». И пока я оправдываю свои пешие прогулки и своё существование тем, что пью таблетки, готовлю ужин, жду, слушаю её новости и даже лежу на её коврике на полу, на тот случай, чтобы она не сказала, будто я им не пользуюсь.

Она ничего не просит, ни в чём меня не упрекает, ничего не ждёт, в общем, она такая же, как была всегда: независимая, самостоятельная, с активной жизненной позицией. А ещё она ждёт ребёнка. Нашего ребёнка. И я до сих пор не могу осознать, что это происходит со мной.

Знаю, зачем она рассказывает мне про каждое незначительное событие, что происходит в «Идиллии», знаю, почему ни разу и словом не обмолвилась, что пора бы и мне что-то уже делать - она ждёт, когда я сам захочу встать и порвать на немецкий крест своих врагов. Ждёт, когда сам приму решение.

Но я его уже принял, в тот самый день, когда она сказала, что беременна.

Я обещал положить к её ногам весь мир, и я выполню своё обещание.

Но что бы я ни делал, пока ей не нужно об этом знать. Во-первых, потому, что ей нельзя волноваться. А во-вторых, потому что я не шутил, когда говорил, что это опасно. Это война, в которой победит выживший, а не сильнейший. И выскочить с шашкой наголо в одиночестве против танковой дивизии - да она бы первая меня прихлопнула за такую слабоумную отвагу.

Поэтому для Вики, впрочем, как и для всех остальных, я никуда не лезу, ничем не занимаюсь, ничем не интересуюсь, кроме программы телепередач, ни с чем сложнее открывашки в руках не замечен. Мирный и бесхребетный семьянин.

Правда, знает она или нет, а похвастаться мне пока действительно нечем. Я просто собираю информацию, изучаю бумаги, слушаю идеи своего юриста, готовлю надёжную команду, ищу деньги и жду.

- Ты пойдёшь со мной к доктору? - Вика целует меня в плечо.

- Конечно, - я поворачиваю голову. - А разве сегодня не выходной?

- Я записалась на понедельник.

- Отлично. А какие у нас планы на сегодня?

- Надо тебя постричь, - скребёт она не в меру отросшую щетину, - купить кое-что по мелочам. И, может, пойдём погуляем?

- Просто так за ручку в парке?

- А почему нет? Сходим в кино. Посидим в кафе. Можем пригласить кого-нибудь из друзей. Или наоборот, сходить в гости.

- Давай так. Выйдем, а потом решим.

На самом деле у меня как раз уже были планы, но раз она сама предложила прогуляться, я знаю, куда мы пойдём.

- Алекс, мы точно можем себе позволить эту машину? - в который раз обходит Вика по кругу внедорожник такого пронзительно чёрного цвета, что у неё глаза горят, глядя на этого железного коня, вороного красавца, жеребца с сердцем в двести пятьдесят лошадиных сил.

- Можем, моя девочка, можем, - подсаживаю её на пассажирское сиденье. Ах, до чего она соблазнительна в этом платьице! - Я ещё не всё спустил на пиво с чипсами.

- Прямо хищник, а не машина, - осматривается она внутри.

- А смотри, как хорошо поместится на заднем сиденье детское кресло, - заглядываю в салон, и аж мурашки пробирают: так уже хочется сесть за руль этого флагмана японского автопрома. - И даже не одно.

- Алекс, прекрати, - отмахивается она, когда шепчу ей, чем ещё можно заняться в такой просторной машине, и даже на ходу.

- Кстати, детское сиденье мы вам при покупке подарим, - встревает улыбчивый консультант.

- А стакан для кофе? - оживляется Вика, увидев подставку.

- К вентиляции передних сидений, восьмицветному многофункциональному дисплею и четырём камерам панорамного обзора стакан для кофе прилагается бесплатно, - улыбается ещё шире этот явно талантливый паренёк.

- Чёрненький? Ну, чтобы в цвет? - вылезает она, опираясь на мою руку.

- Обязательно, - уверяет её консультант. - И вам очень идёт эта машина. Она вам, кстати, нужна для поездок за город или наоборот? Может, для путешествий? Поддержки активного образа жизни?

Он обращается в основном к Вике, интуитивно сообразив, что я оплачу только те дополнительные функции, что ей понравятся, но я отвечаю сам.

- Мне нужна машина жену до метро довозить, - поддерживаю её дуракаваляние со стаканом для кофе и подмигиваю. - А там уже она сама. Правда?

- И обратно, - грозит она мне пальцем.

И я иду утрясать все мелкие формальности, связанные с вложением пары с лишним миллионов в это брутальное воплощение абсолютной уверенности и несокрушимой мощи. В регулируемую адаптивную подвеску. В режим «прозрачный капот», позволяющий видеть, что находится даже перед передними колёсами. И в наше будущее.

- Второй раз в жизни мне так понравилось тратить деньги, - жму на клаксон со всей силы, выезжая из салона, словно даю гудок, означающий наше отплытие.

- А когда первый? - Вика крутит в руках лёгкий, чёрный, как и обещали, пластиковый стакан, снимая и возвращая на место крышку.

- Когда мы покупали тебе свадебное платье и кольцо, и всякие мелочи. Счастливейший день в моей жизни - когда ты вернулась. Второй после того, когда ты сообщила, что я скоро стану отцом.

- Надеюсь, не последний в череде наших счастливых дней, - сжимает она мою руку и улыбается.

- И я надеюсь, - стискиваю её пальцы в ответ. - Обещаю тебе, у нас всё будет хорошо. И мы со всем справимся. Прости, что не сказал тебе раньше, но я, кажется, знаю, как вернуть свою компанию. И я не сдамся. Теперь уже ни за что.

- Я никогда в этом и не сомневалась, - пожимает она плечами, но под моим укоризненным взглядом всё же сдаётся. Тяжело вздыхает. - Ну, разве что совсем чуть-чуть.

Ох, не нравится мне этот её вздох и как зло она бросила в подставку стакан, и как отвернулась к окну.

- Вик, я не могу иначе. Они почти сломали меня. Но ты сделала больше, чем могла, - вернула меня к жизни. Одна.

Вижу, как она сомневается, как слова рвутся с языка, но ей тяжело их произнести. И всё же решается.

- Тебя один раз уже чуть не убили. Может, пока разумнее будет ограничиться малым? Вложиться в то, что у тебя никто не забирает, а не разворачивать масштабные побоища?

- Не будет никакого побоища, - сжимаю её руку. - Обещаю. Пойдём другим путём, хоть это будет небыстро. И эта машина не прихоть гульнуть на последние деньги. А часть плана.