— Я-то вас понимаю, — холодно ответил Макмагон. — Только вот я думаю, что вы меня не понимаете. Как вы назвались?

— Джон Йоссарян, майор Джон Йоссарян. И если вы будете и дальше морочить мне голову, то я и вас размажу по стенке. Я буду у вас через шесть минут.

Он дал водителю такси сотню долларов и, слыша тяжелые удары своего сердца, вежливо сказал:

— Пожалуйста, проезжайте под любые сигналы светофоров, если это будет безопасно. Если вас остановит полицейский, я дам вам еще сотню и остальную часть дороги пройду пешком. У меня ребенок попал в беду.

То, что ребенку было за тридцать семь, не имело значения. Имело значение то, что он был беззащитен.

Но Майкл был еще в безопасности; его пристегнули наручником к стене, словно без этой удерживающей цепочки он свалился бы на пол, и он был бледен, как смерть.

В участке царил хаос. Все было в движении, и повсюду стоял крик. В зарешеченных клетках двигалось множество рук, потных лиц, поблескивали глаза, мелькали рты, то же самое происходило и в коридоре, в воздухе носились самые разные запахи; полицейские и охранники, тоже взмокшие и снующие туда-сюда, трудились в поте лица, отбирая, расталкивая, распихивая и вышвыривая задержанных, чтобы на улице рассадить их по фургонам и доставить в центр для передачи в другие руки. Из всех, кто там находился, только Майкл и Йоссарян демонстрировали какие-то признаки удивления происходящим. Казалось, что даже задержанные идеально приспособились к этой бурлящей атмосфере и насилию. Многие откровенно скучали, другие презрительно посмеивались, некоторых охватывал ораторский раж. Несколько скандальных молодых женщин, корчась от смеха, нагло выкрикивали оскорбительные непристойности, пытаясь подколоть и разозлить взмыленных охранников, которым приходилось, молча снося все это, заниматься своим делом.

Макмагон и дежурный сержант ждали его с каменными лицами.

— Капитан… это вы? — начал Йоссарян, встретив взгляд светло-голубых глаз Макмагона таким же тяжелым взглядом. — Слушайте меня внимательно! В камеру он не пойдет. И я не хочу, чтобы он ехал в фургоне со всеми остальными. Патрульная машина меня устроит, но я поеду с ним. Если хотите, я найму частную машину, и вы сможете посадить туда своих полицейских.

Макмагон слушал, скрестив руки.

— Это все? — тихо сказал он. Ростом он был больше шести футов, сухопар, строен, на скулах его скуластого, с мелкими чертами лица проступили слабые розоватые пятна, словно он загорался предвкушением надвигающегося конфликта. — Скажите мне еще раз, сэр, кто вы такой?

— Майор Джон Йоссарян. Я работаю в Пентагоновском Военно-воздушном проекте «М и М».

— И вы полагаете, что поэтому ваш сын является исключением?

— Он и есть исключение.

— Неужели?

— Вы что, слепы? — взорвался Йоссарян. — Да посмотрите вы, Бога ради, как следует. Он здесь единственный с сухими штанами и сухим носом. И он здесь единственный белый.

— Нет, капитан, не единственный, — кротко поправил сержант. — У нас там задержаны еще двое белых, которые по ошибке избили полицейского. Они искали деньги.

Взгляды всех вокруг были теперь устремлены на Йоссаряна, словно он представлял собой нечто необыкновенное. Когда он, наконец, понял, почему, — он нависал над ними, подняв руки и приняв позу боксера, словно готовясь нанести удар, — ему захотелось горестно рассмеяться. Он забыл о своем возрасте. Майкл тоже с удивлением смотрел на него.

И в этот момент обескураживающего отрезвления Йоссаряна в помещение вошел Макбрайд; мягким голосом, прозвучавшим одновременно твердо и примирительно, он сказал:

— Что случилось, ребята?

Йоссарян увидел крепко сложенного человека среднего роста с красноватым лицом, в костюме из химического волокна уныло-серого цвета, с широкой грудью, распиравшей пиджак вширь и вперед, отчего от шеи до талии его фигура напоминала волнолом.

— Вы-то что еще за шишка? — в отчаяньи выдохнул Йоссарян.

Макбрайд с бесстрашной уверенностью человека, искушенного в обуздании беспорядков, мягко ответил:

— Привет. Я Лоренс Макбрайд, заместитель директора автобусного вокзала Администрации порта. Привет, Томми. Что происходит?

— Он думает, что очень крутой, — сказал Макмагон. — Говорит, что он майор. Он считает, что может нам указывать, что мы должны делать.

— Майор Йоссарян, — представился Йоссарян. — Макбрайд, он здесь приковал моего сына наручниками к этой стене.

— Ваш сын был арестован, — любезно сказал Макбрайд. — Чего же вы еще хотели?

— Я хочу, чтобы его оставили там, где он сейчас, пока мы не решим, что будем делать. Это все. У него нет задержаний и судимостей. — Ближайшему к Майклу охраннику Йоссарян рявкнул: — Снимите с него наручники. Прошу вас, сделайте это немедленно.

Макмагон минуту помедлил, а потом махнул рукой и знак согласия.

Йоссарян дружеским тоном продолжил:

— Скажите нам, где он должен находиться. Мы не собираемся убегать. Я не хочу никаких неприятностей. Мне нанять машину? Может, я слишком много говорю?

Майкл был удручен.

— Они даже не сказали мне о моем праве не отвечать на вопросы.

— Вероятно, они и не задавали вам никаких вопросов, — объяснил Макбрайд. — Разве задавали?

— И наручники ужасно жмут руки! Не эти. Настоящие наручники, черт побери. Это зверство.

— Томми, в чем он обвиняется? — спросил Макбрайд.

Макмагон повесил голову.

— Уклонение от оплаты проезда в метро.

— Что за бред, Томми? — с мольбой в голосе сказал Макбрайд.

— Где Гонсалес? — спросил у сержанта Макмагон.

— Это тот парень, который меня схватил.

Сержант покраснел.

— Он у выхода из метро, капитан. Выполняет план.

— Я знал, что у них есть этот сраный план.

— Майор, пусть ваш сын помолчит, пока мы не уладим это дело, — уныло попросил Макмагон.

— Томми, — сказал Макбрайд, — не мог бы ты вручить ему повестку и отпустить под подписку? Мы же знаем, что он явится.

— А что, ты думаешь, мы собирались делать, Ларри? — ответил Макмагон и обратился к Йоссаряну так, словно тот был его союзником. — Вы слышите, майор? Я — капитан, он когда-то был сержантом, а теперь учит меня, как я должен работать. Сэр, а вы действительно майор?

— Отставной, — признался Йоссарян. Из нескольких визиток, которые у него были с собой, он выбрал подходящую. — Моя визитка, капитан. И одна вам, мистер Макбрайд… Макбрайд, я верно сказал? На случай, если и я смогу быть вам полезен. Вас послал сам Господь.

— Возьмите мою, майор, — сказал Макбрайд и протянул вторую Майклу. — И одну вам, если еще раз попадете у нас в какую-нибудь историю.