Глебов, под угрозой немедленной и лютой ликвидации его старушки матери, получил приказ срочно вместе со сверхсекретным спецподразделением внешней разведки отбыть в Ирак, где он должен был обнаружить, непременно захватить живым и доставить в Москву круглолице-усатого субъекта (образ ему транслировали прямо в мозг).

Прощаясь, Архип Гаврилыч произнес с некоторым усилием (чувствовалось, что смысл фразы ему был не ясен):

— Вам настоятельно советуют молиться святому Николаю.

Ямал, тундра. Тогда же

Ванька не хотел исчезать. Он зубами, ногтями, что там еще есть удуши, цеплялся за присутствие, за бытие. Но тот, кто поселился в его гибком, мускулистом, таком им любимом теле, был гораздо сильнее. Плотная и тяжелая черная масса, ухмыляясь, выдавливала его, выпихивала в никуда. Не в геенну огненную он рухнет, чуял Мванга, когда окончательно утратит контроль, не начнет путешествие по кругам вечной муки, нет, он провалится в ничто, он исчезнет окончательно, необратимо. Полностью, без остатка его все более зыбкое сознание растворится в клокочущих мутно-серых водах там — внизу.

Сквозь рваные раны, образованные укусами Волка, влезла в него эта неодолимая тьма. Демоны далекой родины, похоже, мстили за его упорство и несговорчивость. Обычным людям-леопардам они оставляли до времени их «я», Ваньку же методично стирали ластиком небытия. Оно леденило Мвангу своей неотвратимостью, но и налеты на северные поселки, когда он, а вернее его плененное, то звериное, то человеческое тело творило запредельное, были невыносимы. Все же Ванька был добрым малым. В этом опытный душевед Палач не ошибся.

И однажды африканец не выдержал. Отвращение и ужас от творимого опрокинули его навзничь. По скользкому желобу он выскользнул в бездну.

С тех пор неистовая орда совершенно осатанела. Демон, лишивший Ванькину душу жилплощади, начал покусывать своих ненецких сподвижников, заселяя их тела своими клонами. Вирус оборотничества распространялся стремительно. Дикая охота носилась по тундре из конца в конец: от жутких дьявольских пирамид из оленьих черепов, возведенных в незапамятные времена всевластия Нга на оледенелых утесах над морем, до окраин Надыма и Нового Уренгоя.

В населенных пунктах теперь главным образом захватывались пленники, которых самыми чудовищными способами приносили в жертву абсолютному злу на древних алтарях забытых кровавых культов. Погони, организуемые ментами, засады не давали никаких результатов. Как только по всадникам преисподней открывали огонь, разом невесть откуда налетала метель, и они в ней бесследно растворялись.

Ужас поселился в тундре. Стада обезумевших оленей влетали в города, спасаясь от преследования разъяренных монстров. А жителям казалось, что во тьме между домами мелькают зеленые огоньки такси — это сверкали глаза демонов-леопардов. Некоторые нетрезвые граждане трагически обманывались, бросаясь буквально к ним в пасть, рассчитывая с ветерком добраться из кабака до дома. В навеки сжатых кулаках чудовищно изуродованных трупов обнаруживали наутро скомканные сотенные бумажки. Исчадия тьмы не нуждались в оплате услуг по транспортировке в ад.

Тем временем в Ираке

Ассасины пустили газ, обнаружив погоню. Запасы отравляющих веществ были переданы им некогда украинским химбатальоном, когда тот покидал Ирак. Переданы, разумеется, согласно астральному приказу предусмотрительного Басаврюка.

По темным зловещим коридорам заструились клубы едкого дыма. Спецназовцы и Палач, облаченные заблаговременно в защитные костюмы, пронзая вязкий, липкий туман иглами лазерных прицелов, продолжали преследование.

Развалины башни, под которыми они сейчас находились, особой масштабностью не поражали. Но, оказавшись в подземном лабиринте, Палач был потрясен циклопичностью данного сооружения и его какой-то ни с чем им доселе виденным не сравнимой древностью. Уже первые минуты продвижения в кромешной темноте дали понять, что влезли они сюда явно себе на погибель. Приборы ночного видения выхватывали стены, сложенные из огромных камней, провалы боковых штолен, отходящих от той, по которой они продвигались, под самыми неожиданными углами. Попадались барельефы с то задумчивыми, то ужасными лицами неопределимой расовой принадлежности. И ни звука. В каком направлении растворились преследуемые, было совершенно непонятно. Меньше четверти часа назад три джипа Hammer, подняв тучу пыли, промчались мимо их бархана и резко затормозили у развалин. Ассасины, замаскированные под военнослужащих армии освобожденного Ирака, возглавляемые тем самым усачом, образ которого поселился в мозгу у Федора, мгновенно выгрузились из машин и исчезли, как сквозь землю провалились. Что оставалось делать — рванули каменную кладку — открылась тьма и ступени, круто в нее сбегающие.

Палач услышал через наушник, как кто-то из бойцов прошептал: «И какого лешего мы сюда полезли? Надо было валить всех к едрене матери». — «Разговорчики отставить!» — сразу же отреагировал командир приданной Палачу группы, капитан Васькин.

«Отставить-то они отставят, — подумал Палач, — только и тебе, Васькин, ясно, что смерть наша недалече. Ну а насчет завалить, так дурацкое дело — нехитрое, только усача-то живым взять надо».

Невеселые мысли Федора прервал какой-то отдаленный шум. «Это что еще за лошадь подземная, мать ее?» — выругался Васькин. И действительно, с каждым мгновением все отчетливее слышался тяжкий топот копыт. Группа в этот момент находилась на перекрестке. В глубинах черных коридоров, похоже, одновременно показались какие-то святящиеся красноватым светом объекты. Свечение стремительно приближалось, оно рассеивало ядовитую хохляцкую мглу, но вместе с ним приближался ужас. Бойцы, словно испуганные дети, сбились в кучу и прижались друг к другу, не в силах и слова вымолвить, каждый неотрывно вглядывался в летящую сквозь тьму огнедышащую смерть.

В ту же пору на Ямале

А Орешкин тем временем вынужден был решать задачу по поимке негра-оборотня. Прибыв на место, подполковник принялся вникать в обстановку. Она оказалась насквозь пропитана ужасом. В городах и поселках царила паника. Каждое утро не только на окраинах, но и на центральных площадях, перед офисами нефтяных и газовых баронов находили растерзанные трупы. Народ принялся даже распродавать квартиры и сваливать на Большую землю. Надо было принимать экстренные меры — не могла же в самом деле обезлюдеть энергетическая кладовая страны.

По прибытии в Муравьенко первым делом Орешкин созвал оперативное совещание. Рапорты участников мероприятия подполковника не радовали. Обстановка была явно катастрофическая. Оборотни совершенно обнаглели. Уже среди бела дня они, иной раз даже поодиночке, стали появляться в населенных пунктах, сея повсюду смерть. При этом они совершенно сами ее не боялись. Повсюду уже были выставлены блокпосты, и солдаты открывали огонь буквально на шорох. Поэтому, разумеется, мутанты несли потери (уже был экстренно налажен выпуск серебряных пуль со смещенным центром тяжести), но это никак не снижало активности их преступного сообщества.

В заключение совещания московскому гостю было продемонстрировано чучело, изготовленное местными умельцами из подстреленного чудовища. И Орешкин ужаснулся. Никогда, ни до, ни после, не доводилось ему видеть существ более жутких и агрессивных. А все дело было в том, что твари эти были не только оборотнями, но и мутантами — помесью людей-леопардов с волкодлаками. Ведь породили их укус вервольфа и африканское заклинание.