— Значит… вы идете за него замуж только из-за чувства долга? — спросил Дариус, затаив дыхание.

Она бросила на него взгляд, полный муки: — Иди к черту, Сантьяго!

— Что?

— Как смеешь ты требовать от меня, чтобы я открыла тебе сердце, когда не хочешь раскрыть свое? Жестокий человек!

— Хотите ответа? — вскричал Дариус, вспыхнув от чувства горькой вины. — Прекрасно! Я расскажу тебе, почему когда не просил твоей руки… Да это стало бы шуткой лета! Ты королевская дочь, а я внебрачный сын нищего испанского графа и цыганки-танцовщицы! Этот брак погубил бы жизнь нам обоим!

— Что мне за дело до этого! По крайней мере мы были бы вместе! — Фиалковые глаза Серафины сверкнули от ярости.

— Ты пожертвовала бы своей репутацией, лишь бы быть со мной? — изумился Дариус. — Ты сошла с ума!

— Мне все равно, что скажут или подумают другие! Какая разница, я их всех ненавижу! Неужели ты думаешь, что мне нравится быть украшением дворца?

— Ты не представляешь себе, что значит быть вне этого круга. — Не представляешь себе, что значит никогда не принадлежать ни к какому обществу!

Серафина с тоской посмотрела на него и болезненно поморщилась:

— Тебе надлежит быть со мной! Он заговорил мягче: — Сравни нас, Серафина. Мы из разных миров. Оказаться в моем мире я не пожелаю и злейшему врагу, тем более не хочу тащить в него тебя. Разве не стремился я всегда защищать тебя? Я слишком дорожу тобой, чтобы погубить твою жизнь. Я не могу сделать того, о чем ты просишь. Для меня это невозможно!

— Любить?

— Я не знаю, что это такое, — устало отозвался Дариус — Все эти возражения убедительны и достойны, но надеюсь, что когда-нибудь ты позволишь кому-нибудь по любить себя… Пусть не мне. Я не понимаю, чего ты боишься, но никогда не причинила бы тебе боль. Никогда в жизни!

Он не знал, что на это сказать. Господи, ему надо срочно выбираться отсюда!

Наступила долгая тягостная пауза.

Серафина, скрестив руки на груди, сумрачно всматривалась в него.

— Может, я и займусь сегодня этим для развлечения: поищу тебе подходящую жену.

— Ни одна женщина никогда не привяжет меня к себе. Принцесса выгнула тонкую бровь.

— Но я слышала, что ты как раз привязываешь их к себе. — Серафина коротко и невесело усмехнулась и направилась к двери.

— Куда ты? — осведомился Дариус.

— Развлекаться, как мне и приказано, — ответила она, не оборачиваясь. — Наслаждайтесь своими мучениями в одиночестве, полковник, — вам это идет. Я не стану нарушать ваши размышления. Позже, однако, я навещу вас. Вам, конечно, нравится страдать, но я не могу допустить излишеств. Хотя бы один из нас должен быть разумным.

— Это вы-то разумны? — съязвил Дариус. Серафина одарила его приторной улыбкой через плечо.

— Не забудьте, как только мать пришлет сюда дуэний, вам не позволят даже приблизиться ко мне!

С этими словами принцесса вышла из библиотеки, оставив дверь широко распахнутой.

Раздраженный, он наблюдал за тем, как изящно покачиваются бедра Серафины, направляющейся через холл к дальнему выходу.

Внезапно она обернулась с лучезарной улыбкой:

— Дариус, какой чудный день!

Фиалковые глаза сверкали на солнце аметистовым блеском. Она казалась богиней любви!.. В ней соединилось все чего Дариус хотел от жизни, в чем так отчаянно нуждался… И чем не мог обладать.

Нет, он уйдет в могилу нелюбимым, не узнанным никем до конца.

Кипя от ярости, Дариус с силой захлопнул дверь и застыл в полумраке комнаты.

Весь день Серафина собирала лекарственные растения для своей аптечки.

Взяв с собой скамеечку и используя ее как стол, она уселась посреди луга, окруженная высокими травами. Соломенная шляпка с широкими полями защищала ее лицо и плечи от лучей полуденного солнца. Бабочки перелетали с цветка на цветок, тихо покачивались на ветерке маргаритки. Серафина листала толстый том ботаники, пытаясь выбросить из головы Дариуса Сантьяго.

Не в силах успокоиться, девушка поднялась на ноги, плотно закрыла крышку корзинки с травами и босая направилась в лес. В тени густых ветвей она отыскала ручеек и теперь решила нарвать лесных фиалок, растущих на его берегах.

Хотя Серафина не любила подолгу оставаться одна, но день, проведенный под синим куполом небес, оказался, пожалуй, самым мирным за последнее время. Светские развлечения, закружившие ее как вихрь с момента помолвки с Анатолем, увлекали принцессу все сильнее, потому что она знала: русский муж никогда не позволит вернуться в Асенсьон.

Стараясь избавиться от этой мысли, Серафина прошлась по густой траве, сорвала маргаритку. Она любила ходить босиком. Упругая почва под ногами давала ей ощущение глубинной связи с землей и со всеми живыми созданиями.

Девушке хотелось, чтобы Дариус пришел сюда и разделил с ней радость этого чудесного дня.

«Неужели я по-прежнему люблю его? Неужели это столь безнадежно?»

Она удрученно посмотрела на небо из-под полей шляпки. Высоко в синеве ястреб чертил плавные круги и вдруг устремился вниз за бедной полевой мышкой. Эта сцена напомнила Серафине о наполеоновском императорском орле. Перед ее мысленным взором возникло ужасное видение: этот мирный луг, усеянный искалеченными, обожженными телами солдат… Лазурь небес, замутненная черными клубами порохового дыма.

Принцесса крепко зажмурилась, надеясь, что жуткое видение исчезнет.

Войны не будет, если у Серафины хватит воли остановить ее. Она ведь не Елена Троянская, предавшая свой народ ради возлюбленного.

Война не разразится, даже если тот, кого она любит всей душой, будет корчиться в аду… Серафина знала, что он терпит нечеловеческие муки, видела безумное страдание в его агатовых очах. Не понимая причины мучений Дариуса, принцесса воспринимала его боль как собственную.

Связанная долгом перед родней и родиной, Серафина не могла ни избавить от мук Дариуса, ни позволить ему спасти от мук себя. Но в эти минуты она страдала, разрываясь между любовью к Дариусу и к родине. Принцесса чувствовала, что готова отдать все на свете, лишь бы раз в жизни испить нектар истинной страсти.

Весь день Дариус работал над отчетом царю Александру и русскому правительству. Этот документ был составной частью его объемного плана. Длинный доклад включал в себя сообщения о политических амбициях князя Анатоля Туринова, которые Дариус выявил в ходе тайного расследования жизни молодого генерала, а также его личных и финансовых дел.

Сначала Дариус не собирался препятствовать помолвке князя с принцессой.

Да, в глубине его души действительно затаилась мысль, что коли он сам не может владеть Серафиной, то пусть она не достанется никому. Но Дариус заставил себя провести расследование беспристрастно и честно. У него не было ни королевской короны, ни армии для защиты Асенсьона, да и желания жениться. Брак принцессы с русским казался наилучшим выходом для Асенсьона, облегчал заботы короля Лазара, которому Дариус был обязан всем.