Перегнувшись через перила площадки второго этажа. Дариус снова позвал Алека.

— Пока не нашел ее, сэр! — откликнулся адъютант.

— Что?! — Дариус нахмурился, еще ниже перегнувшись через перила.

— Ее высочество уже несколько часов никто не видел. Люди думали, что она с вами!

— Она не со мной! — Дариус похолодел от страха. — Значит, ее давно никто не видел?

— Да, сэр! Никто.

— Проклятие! Зачем тогда я держу здесь две дюжины людей для ее охраны? Неужели мне нужно все делать самому? Вы проверили ее комнаты?

— Да, сэр. Принцессы там нет.

— Но должна же она где-то быть! Я придушу ее, как только найду! — бормотал Дариус себе под нос, обыскивая дом. Не найдя Серафину, он отправился на конюшню.

Дариус молил Бога, чтобы она просто заблудилась, обследуя подземные ходы, которые он показывал ей утром. Увы, он отмел эту мысль, поскольку Серафина боялась летучих мышей. Но лучше уж предполагать такое, чем думать, что французам удалось похитить ее.

Один из солдат нашел служанку принцессы. Пия, заикаясь, пролепетала, что ее высочество намеревалась собирать лекарственные травы…

— Как посмела она покинуть дом без моего разрешения?! — разъярился Дариус.

Дрожащая Пия молчала.

Окружавшие Дариуса и служанку люди попятились, испугавшись ярости обычно невозмутимого полковника. А Дариус был действительно вне себя. Серафина не имела права покидать дом одна. Что, если он не найдет ее? Паника перехватила ему горло, дергаюшей болью отозвалась в раненом плече, которое Серафина так старательно зашила.

«Пять сотен чертовых акров! — подумал он, вскочив на огромного вороного жеребца. — Она может находиться где угодно». Дариус ударил пятками в бока своего Джихада и галопом поскакал по лугам на поиски.

Убаюканная шелестом высоких луговых трав, Серафина подремывала, любуясь медленно плывущими по небу облаками.

Легкий сон сморил девушку, но среди мирного покоя она слышала за холмами отдаленные раскаты грома. Серафина ощутила, как содрогнулась земля, словно от топота мощных копыт. Во сне принцесса увидела его таким, каким предстал он перед ней прошлой ночью в лабиринте. Гром преобразился в его голос, сердито окликающий ее.

Серафина вдруг поняла, что это не сон, и, тихо ахнув» приподнялась в траве.

Солнце уже садилось! Она утратила всякое представление о времени! Девушка растерянно оглядывала луга, когда в поле ее зрения на вершине соседнего холма появился Дариус на вороном андалузском жеребце. Он еще не заметил Серафину и, выкрикивая ее имя, нервно осматривал окрестности.

Потом Дариус пустил коня галопом, пересекая дальний край луга. Хвост Джихада струился по ветру, как черный дым. В лучах заходящего солнца сверкало оружие всадника. Взволнованная принцесса поднялась, не зная, окликнуть Дариуса или нет. Девушка догадалась, что он ищет ее, но вид этой дьявольской пары, коня и всадника, напугал Серафину. Если он повернет коня к ней, Джихад затопчет ее. — Серафина!

И тут она услышала в низком рокочущем голосе Дариуса нечто большее, чем гнев: страх и боль гнали его по холмам.

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь…» Это были строки из Песни песней, которая врезалась с давних пор в память принцессы. «Люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее — стрелы огненные; она — пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее». Дариус увидел ее.

Он приближался, и Серафина увидела, что Дариус разъярен.

Принцесса взирала, как надвигается на нее эта черная буря. Сердце шептало ей правду: его жжет внутренняя рана. Распаляя гнев. И только она может ему помочь. «Успокой его. Умиротвори. Утешь». В нескольких футах от нее Дариус натянул узду и, остановив коня, окинул принцессу жгучим взглядом. Черные волосы его разметались, лицо покраснело от гнева. Серафина смотрела на него ласково и сочувственно.

— Какого дьявола! О чем ты думала, убегая и не сказав никому ни слова? Я ищу тебя добрых полчаса!

— Я невредима, — мягко промолвила она.

— Откуда мне было это знать? Ты должна была взять с собой охрану!

— Успокойся, Дариус.

— Не говори мне «успокойся»!

Она пожала плечами и пошла прочь.

— Куда это ты? Пришпорив коня, Дариус последовал за ней.

— Я задал тебе вопрос!

— А я не хочу разговаривать с тобой, когда ты в таком состоянии.

— Это ты виновата, что я в таком состоянии! Принцесса вступила в сень леса, окутанного ранними сумерками, посмотрела через плечо и увидела, что Дариус спешился и, видимо, старается взять себя в руки. Сердце ее сжалось, когда она увидела, что Дариус понуро повернулся к коню и привязал поводья к луке седла. По его медленным усталым движениям Серафина поняла, что он больше не сердится.

Подавив смешок, принцесса вновь повернула к чаще леса. Ее охватило возбуждение. Она хотела досадить Дариусу, подразнить за то, что он так злился. Серафима быстро огляделась, приметила небольшую купу молодых деревьев и с веселой бесшабашностью она тихо устремилась к ним.

Огорченный, раздосадованный, разобиженный, Дариус направился к лесу, на ходу стаскивая черные перчатки для верховой езды и легонько похлопывая ими по ладони. Он не знал, что делать.

С освещенного закатным солнцем луга Дариус вступил в сумрак леса.

— Ваше высочество?

Не видя и не слыша Серафины, он прошел шагов пятнадцать по широкой тропинке и оказался на маленькой полянке. Там, понурясь, остановился и тяжело вздохнул.

— Ваше высочество?.

Молчание.

— Понимаю, играете в старую игру. — Он огляделся. — Это не было забавно, даже когда вам было пять лет. Выходите. Сейчас же. Полная тишина. — Это приказ!

До него донесся серебристый смех дриады и треск ломающихся веток. Обернувшись на звук, Дариус кинулся в погоню.

Вскоре он добрался до редколесья и медленно обвел взглядом молодую поросль, но принцессы не увидел.

— Очень хорошо. Возможно, Серафина, я заслужил это, но вы ведь прекрасно знаете, что я за вас в ответе перед королем. И не стану терпеть ваши выходки, эти побеги без охраны. Вдруг вы мне понадобитесь? А если что-то случится?..

Что-то маленькое и круглое ударило его в затылок.

— Ох! — Дариус быстро повернулся и увидел, как желудь, которым она в него кинула, упал на опавшую листву.

Он насупился, потирая голову и вглядываясь в чащу, откуда прилетел этот снаряд.

— Ваше высочество, вы начинаете раздражать меня. Я не настроен шутить. Видите, уже темнеет. Скоро подадут ужин.

Ее приглушенный смех раздавался будто со всех сторон. Очарованный, Дариус покорно улыбнулся.