— Рада слышать это от вас, — отозвалась принцесса, продолжая свои попытки. — Брат сейчас составляет для папы карту всех туннелей. Ручаюсь, что вам, ваше Всезнайство, об этом неизвестно.

Дариус покачал головой. Серафина продолжала: — Эта карта будет подарком Рафаэля папе на его пятидесятилетие. Мама готовит большой бал-сюрприз. Вы, наверное, тоже приглашены? А я пропущу бал, потому что буду в Москве. С мужем.

«Нет, не будешь, — подумал Дариус, засмотревшись на смоляной локон, который упал на розовую щечку. — Как Же ты прелестна!»

Когда дверца со скрипом поддалась, принцесса с размаху шлепнулась на попку, но, раскрасневшись от удовольствия, удовлетворенно улыбнулась.

Дариус решил позже смазать петли, чтобы они не скрипели. Ведь если принцессе придется спасаться, она должна действовать бесшумно.

— Торопитесь, — сурово убеждал он Серафину. — Они приближаются. И вооружены. Если они вас поймают, ваша семья потеряет все!

Она быстро спустилась по ступенькам в подземный ход. Сердце Дариуса сжалось, когда он увидел, что принцесса, как испуганный котенок, погрузилась в темноту. Она осторожно вынула из держателя покрытый паутиной факел.

— Зажгите его. Кремень где-то рядом. Вам надо найти его, закрыть дверь тайника и лишь потом зажечь факел, — наставлял девушку Дариус. — Увидев свет, преследователи сразу обнаружат вас.

— Нашла!

Держа в руке кремень, Серафина старалась притянуть дверцу и закрыть ее.

Дариус долго выжидал наверху, нервно расхаживая взад вперед, пока принцесса разжигала факел при помощи кремня и огнива.

— Не получается! — послышался из-под земли сердитый голос.

Дариус наклонился над щелью.

Постарайся. Ты можешь это сделать, Серафина.

— Ничего я не могу! Я просто… никчемный оранжерейный цветок!

Улыбнувшись, он сел на крышку тайника.

— Не ты ли та девушка, которая кулаком разбила физиономию Филиппу Сен-Лорану? Не веди себя как дитя. Я не выпущу тебя до тех пор, пока не зажжешь факел.

Снизу послышалось ворчание:

— Мерзкая, мокрая, паршивая дыра. Наверное, полна летучих мышей. И кремень, конечно, негодный…

Дариус лишь тихонько посмеивался себе под нос.

Наконец принцесса справилась с заданием. Он открыл дверцу тайника и смотрел, как она поднимается по ступенькам, очень довольная собой. Скрыв усмешку, Дариус захлопнул дверцу и вновь прикрыл ее дерном.

В дружелюбном молчании они вернулись домой, но когда оказались снова в библиотеке, то есть в его кабинете, тишина стала тягостной. Дариус украдкой посмотрел на принцессу и с сожалением понял, что самым мудрым было бы немедленно с ней расстаться. Он подошел к письменному столу и, усевшись за него, начал перебирать бумаги и просматривать карты. Все это время Дариус чувствовал на себе ее взгляд.

Он сделал вид, что не замечает этого.

— Дариус?

— Да, ваше высочество?

— Что вы сейчас собираетесь делать? — В ее голосе слышалась нерешительность.

— Работать.

— Разве вы не будете завтракать?

— Потом.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Нет, благодарю вас. Молчание.

Дариус настороженно посмотрел на Серафину, как жалобно подрагивают ее нежные пухлые губки.

— В чем дело? — холодно осведомился он, противясь зову сердца.

— Чем мне сейчас заняться? — робко спросила она.

Дариус пожал плечами:

— Я здесь для того, чтобы защищать вас, ваше высочество, а не развлекать. — Я это знаю.

— Так о чем речь?

Серафина умоляюще посмотрела на него и тут же потупилась.

— Дариус, неужели вам никогда не бывает одиноко?

— Каждому бывает одиноко, Серафина, — ответил он, продолжая изучать масштаб карты местности.

И тут он услышал яростные ледяные слова:

— Что ж, продолжайте вести себя так же. Я никогда бы так не подумала, но теперь вижу, что вы такой, как и все.

— Прошу прощения?.. — Ошеломленный Дариус посмотрел на нее.

Она стояла перед ним, вздернув подбородок, а ее щеки разрумянились от гнева.

— Все смотрят на меня, Дариус, но не видят. Вы раньше видели, но теперь — нет. Может, мне стоит снять платье? Это вроде бы привлекло ваше внимание тогда, в саду. А сейчас, даже если бы я стояла пред вами совсем голая, вам было бы все равно!..

— Бога ради, Серафина! — Дариус бросил перо на карту и, сжав виски ладонями, облокотился на стол. В висках стучало как молотом.

— Почему вы не хотите быть со мной? Что дурного я сделала вам?

— Ничего.

— Должна же быть какая-то причина. Как, по-вашему, южно чувствовать себя, когда единственный человек, на которого ты надеешься и к кому больше всех привязана. Руг отворачивается от тебя и уходит из твоей жизни?

— Я точно знаю, как чувствуешь себя при этом, — ответил он и сразу пожалел об этих словах.

Дариусу было девять лет, когда он в последний раз видел свою мать. Конечно, к тому времени когда она совсем покинула его, Дариус уже изрядно закалился: привык к ее постоянным исчезновениям, поэтому особенно не страдал… или запрещал себе страдать.

— Ты причинил мне боль, Дариус.

— В этом виноваты вы сами. Вам следовало быть благоразумнее, держать свои чувства при себе.

— Полагаете, если о чем-то умалчивать, это перестанет существовать? Я считала вас храбрым человеком, Сантьяго. Разве не вы всегда повторяли мне в детстве, что я должна быть честной… правдивой?.. Вам стоит последовать собственному совету.

— Зачем вы так поступаете со мной? — выдохнул он.

— Потому что меня тошнит от вашего молчания, от того, что вы притворяетесь, будто между нами ничего нет! Я больше ни минуты не позволю вам игнорировать меня! Более того, я беспокоюсь о вас. И по меньшей мере заслуживаю ответов на свои вопросы. Почему вы хотели сбежать от меня?

— А что я должен был сделать? — возразил он. — Разве вы не знаете, в каком я положении?.. Или просто не можете перенести, что хоть один мужчина не валяется у ваших ног?

Серафина задохнулась от возмущения.

— Вы просите невозможного, — продолжал Дариус. — Неужели вы думаете, что я не понимаю, чего вы хотите? Неужели полагаете, что я ничего не чувствую? Но иногда, принцесса, наши желания не имеют никакого значения. Порой то, чего мы хотим, нельзя хотеть.

— Нельзя? Только не это! Вы так не считаете!

— Вы прекрасно знаете, что брак между нами — нелепость.

— О, упаси Боже, чтобы мы выглядели нелепо! — Принцесса отошла к окну и уставилась в него. — Вы же знаете: я ждала вас. Вероятно, ждала бы вечно, но вы так и не пришли… А потом возник кризис с Наполеоном, и мне пришлось исполнить долг, возложенный на меня происхождением.