Принц не забыл снять ценник с ботинок. Я испытал просто невероятное облегчение.

Когда принц и леди Ди обменялись кольцами, бабушка заплакала. Она забыла носовой платок, и я пошел наверх за рулоном туалетной бумаги. А когда вернулся, их уже поженили. Так я пропустил исторический момент!

Во время занудного музыкального перерыва я пошел пить чай на кухню, но вернулся к телевизору, когда запела Киви. Да уж, легкие у нее будь здоров.

Мы с бабушкой устроились смотреть, как счастливая пара с триумфом возвращается во дворец, но тут раздался громкий стук в дверь. Мы его проигнорировали, так что пришлось папе вылезти из постели и открыть дверь. Берт, мистер и миссис Сингх и все маленькие Сингхи явились с просьбой приютить их на время. У них сломался телевизор! Бабушка тут же поджала губы, не любит она черных, коричневых, желтых, ирландцев, евреев и вообще иностранцев. Папа впустил всю компанию и отвез бабушку домой. Сингхи и Берт устроились у телевизора и затрещали на хинди.

Миссис Сингх угощала нас маленькими пирожками. Я съел один, а потом выпил галлон воды. Думал, у меня во рту пожар! Ну совсем не английские пирожки.

Мы смотрели телевизор до того момента, пока счастливая пара не уехала с вокзала королевы Виктории на каком-то странном поезде. Это Берт сказал, что поезд странный, уж больно чистый, на его взгляд.

Зашла миссис О'Лири и попросила одолжить старые стулья для уличной вечеринки. Поскольку папы не было, я сам выдал стулья и помог вынести их на тротуар. Без машин, но с развевающимися флагами и гирляндами наша улица выглядела дико необычно.

Миссис О'Лири и миссис Сингх вымели мостовую до блеска, и прямо посреди дороги мы расставили столы и стулья. Вообще-то расставляли в основном женщины, а мужчины стояли на тротуаре и отпускали шуточки насчет августейших молодоженов.

Мистер Сингх выставил стереоколонки в окна гостиной, и мы слушали патриотические песни, раскладывая по столам бутерброды, пироги с вареньем, сосиски в тесте и сосиски на шампурах. Потом миссис О'Лири раздала всем жителям нашей улицы шутовские колпаки, и мы дружно сели за столы. В конце ужина мистер Сингх произнес речь о том, как замечательно быть британцем. Все закричали “ура!” и запели “Страну надежды и славы”, но только мистер Сингх знал все слова. Потом вернулся мой отец с четырьмя большими упаковками светлого пива и двумя дюжинами бумажных стаканчиков, и очень скоро веселье приняло разнузданный характер.

Мистер О'Лири пытался научить миссис Сингх танцевать ирландскую джигу, но та путалась в сари. Я врубил “Аббу” на полную громкость, и все это сорокалетнее старичье – а некоторым было далеко за сорок – пустилось в пляс! Когда окончательно стемнело, Шон О'Лири вскарабкался на стремянку и обернул фонари разноцветной бумагой, чтобы они смотрелись более празднично, а я притащил из дома оставшиеся от тяжелых времен свечи и расставил на столах. Наша улица стала походить на цыганский табор.

Берт что-то врал про войну, папа острил без продыху. Вечеринка продолжалась до часу ночи!

А ведь обычно они тут же составляют петицию, если кто-то посмеет чересчур громко чихнуть после одиннадцати вечера!

Я не танцевал. Я был наблюдателем, циничным и хладнокровным. Да к тому же ногу натер.

Семь раз посмотрел по телику королевскую oxсвадьбу.

Новолуние

Меня уже тошнит от королевской свадьбы.

Пандора, подруга всех нищих, завтра возвращается домой.

Открытка от мамы! Она хочет, чтобы я поехал отдыхать с ней и гадом Лукасом. Они собираются в Шотландию. Желаю им приятно провести время.

Рейс Пандоры задержали по причине забастовки тунисских носильщиков.

Седьмое после Троицы

Носильщики в Тунисе по-прежнему бастуют, а какой-то нищий стащил у отца Пандоры кредитную карточку “Америкэн экспресс”!

Пандора сказала, что ее маму укусил верблюд и сейчас та отлеживается в туалете тунисского аэропорта. Как было здорово услышать голос Пандоры по телефону, мы проговорили больше получаса. Хорошо, что она сообразила позвонить за счет абонента!

Выходной в Шотландии и Ирландской Республике

Тунисские носильщики согласились на арбитраж. Пандора говорит, что, если повезет, она будет дома в четверг.

Тунисские носильщики увидели свет в конце тоннеля.

Пандора перебивается с фиников на мятные леденцы.

Тунисские носильщики грузят багаж.

Пандора будет дома в ПЯТНИЦУ ВЕЧЕРОМ!

Отец отказался разговаривать с Тунисом за счет абонента. Между мной и любимой оборвана связь.

Первая четверть Луны

Позвонил в Тунис, пока отец мылся. Он крикнул из ванной:

– Кому ты звонишь?

Я соврал, сказал, что хочу узнать точное время.

Самолет Пандоры благополучно вылетел. Она должна быть дома около полуночи.

7.00. Пандора позвонила с вокзала Сент-Панкрас. Сказала, что они задержались в пути, потому что в районе Флитвика электрифицируют железную дорогу.

Я оделся и помчался на вокзал, купил перронный билет и ждал на платформе № 2 шесть долгих часов, замерзая и страдая от одиночества.

Вернулся домой и обнаружил записку от Пандоры:

Адриан!

Признаюсь, я подавлена той очевидной холодностью, с которой ты меня не встретил. Я думала, что наше эмоциональное воссоединение произойдет на платформе № 3. Но этого не случилось.

Прощай навеки,

Пандора.

Бросился к Пандоре. Все объяснил. Эмоционально воссоединились за сараем, где ее отец хранит инструменты.

Восьмое после Троицы

Опять трогал грудь Пандоры. На этот раз нащупал что-то мягкое. Мой “этот самый” то увеличивался, то сморщивался. Похоже, он живет своей собственной жизнью. Я не могу им управлять.

Утром сходили с Пандорой в бассейн. Пандора выглядела классно в новом белом бикини. Она стала такого же цвета, как миссис Сингх. Я не доверяю моему “этому самому”, мало ли как он себя поведет, поэтому сидел на трибуне и наблюдал, как Пандора прыгает с самой высокой вышки. После бассейна зашли ко мне домой, я показал ей свою черную комнату. Зажег ароматическую палочку. Поставил “Аббу” и спер у папы бутылку испанского вина. Мы немножко пообнимались, но потом у Пандоры разболелась голова, и она ушла домой.