Врач сказал, что завтра, в зависимости от самочувствия, я могу отправляться в школу. Я знаю, от чего зависит мое самочувствие, и в школу не пойду.

В дом мистера Лукаса въезжают цветные! Я сидел в шезлонге и наблюдал, как они разгружали фургон с мебелью. Смуглые дамы заносили в дом огромные кастрюли; похоже, у них большая семья. Отец говорит, что это “начало конца нашей улицы”. Пандора состоит в Антифашистской лиге. Она считает, что мой отец – скрытый расист.

Читаю “Хижину дяди Тома”.

День независимости в США

На нашей улице полным-полно темнокожих людей. Они приезжают и уезжают на машинах, фургонах и мини-автобусах, то вваливаются, то вываливаются из дома мистера Лукаса. Отец говорит, что, наверное, в каждой комнате будет жить по три семьи, как это “у них” принято.

Мы с Пандорой собираемся познакомиться с ними и приветствовать их в нашем районе. Пусть знают, что не все белые люди отъявленные расисты.

Берт Бакстер все еще в больнице.

Третье после Троицы

Валялся в постели до шести вечера. Незачем было вставать. Пандора ушла в спортзал.

Миссис О'Лири пытается организовать вечеринку для всей улицы в честь свадьбы принца Чарльза и леди Дианы. Единственные, кто пока согласился, наши новые соседи Сингхи.

Берт Бакстер сбежал из больницы. Он позвонил в Национальный комитет гражданских свобод, и там ему сказали, что человек может выписать себя сам, что Берт тут же и проделал. Сейчас он в нашей гостевой комнате. Папа лезет на стену.

Пандора, Берт и я дали согласие на участие в уличной вечеринке. Теперь, когда Берт выкуривает столько сигарет, сколько ему хочется, он выглядит много лучше.

Заходил отец Пандоры, чтобы обсудить с моим отцом, как быть с Бертом и Штыком. Оба напились и заспорили о политике. Берт стучал по полу и просил их не шуметь.

Храп Берта доводит отца до белого каления. А мне все нипочем, я-то сплю с берушами.

Пошел сегодня в школу. Решил сдавать школьные экзамены по домоводству, рисованию, труду и английскому. А в университет буду сдавать географию, математику и историю.

Пандора сдает девять школьных экзаменов. Но у нее есть преимущество передо мной: она с трех лет записана в библиотеку.

Завтра заканчивается учебный год. Пандора уезжает отдыхать в Тунис. Как переживу разлуку, остается только гадать. Мы попробовали французский поцелуй, но ни мне, ни ей не понравилось, и мы вернулись к английским.

Кожа у меня отличная, ни одного прыща! Вот что бывает, если сочетать любовь с витаминизированными напитками.

В школе было просто чудесно. Все учителя пребывали в благодушном настроении. Прошел слух, будто пучеглазого Скратона видели смеющимся, но лично я не верю.

Барри Кент влез на флагшток и прицепил к шнуру трусики своей матери, и они весело развевались на ветру. Пандора заметила, что, наверное, их проветривают впервые за много лет.

Шону О'Лири сегодня исполняется девятнадцать. Он пригласил меня на день рождения. Он живет через дорогу, так что далеко ходить не надо.

На сегодня все, вечером вряд ли что-нибудь напишу, боюсь перебрать спиртного. Похоже, стоит переступить порог ирландского дома О'Лири, как ты уже пьян.

Первое настоящее похмелье. В возрасте четырнадцати лет, пяти месяцев и девяти дней. В постель меня уложила Пандора. Она вытащила меня из дома О'Лири на собственном горбу, как пожарник из огня.

Четвертое после Троицы

Утром папа повез меня, Пандору и Берта в собачий приют. Миссис Кейн, владелица приюта, наотрез отказывается держать Штыка. Было очень трогательно смотреть на встречу Берта и Штыка. Миссис Кейн – жутко суровая дама. Она жутко рассвирепела, когда отец отказался платить за постой Штыка, все поглаживала свои черные усики огромными лапищами и ругалась неприличными словами. Женщине так не следует выражаться.

Берт заявил, что больше со Штыком не расстанется. Мол, Штык – его единственный друг на всем белом свете! И это после всего, что я для него сделал! Если бы не я, он бы уже давно был трупом, а Штык жил бы сиротой при Обществе охраны животных.

Берт вовсю болтает с миссис Сингх! Оказывается, он спец по части языка хинди! Миссис Сингх нашла непристойные журналы под линолеумом в ванной. Наследие гада Лукаса!

Мистер Сингх возмущен. Настрочил агенту по недвижимости жалобу, заявив, что его дом осквернен.

Берт показал мне один из их журналов. По мне, так в нем нет ничего непристойного, но я ведь человек широких взглядов. Спрятал журнал под матрас рядом с “Большими и прыгучими”. Называется он “Любительские фото”.

Вечером к Берту заходила чинуша из Социальной службы. Чинушу зовут Кэти Белл. Несла какую-то чушь несусветную. Мол, надо Берту перебираться в пансион “Солнечный дом”. Берт крикнул, что не поедет в богадельню. Кэти Белл ответила, что никуда он не денется. Даже мой отец признался, что ему жалко Берта. Но, как я заметил, не настолько жалко, чтобы пригласить его жить с нами постоянно!

Бедняга Берт, что его ждет?

Берт переехал к Сингхам. Мистер Сингх притащил в свой сад конуру Штыка, так что все официально. Берт выглядит жутко счастливым. Его любимая еда – карри.

Пандора позволила мне потрогать ее грудь. Я обещал никому не рассказывать, да и о чем рассказывать-то? Сквозь все эти наслоения – нижнее белье, платье, кардиган, куртка – я и не разобрал, где у нее начинается грудь.

Читаю “Половую жизнь. Домыслы и факты” доктора А. П. Д. Хейга.

11.00. Отец получил увольнительное пособие. Он прыгал до потолка и вопил, как ковбой. Пригласил Дорин Слейтер отпраздновать. Догадайся, кто будет нянчиться с Максвеллом? Да, дорогой дневничок, ты правильно угадал! Я!