– Ты прекрасна, – говорит, напрягаясь всем телом, подводит меня к финишу, ускоряясь уже после.

Простыни под нами мокрые, сбитые в кучу, но кого это волнует, когда настолько хорошо? Дима сгребает меня в охапку, обещает, что это только начало, и я почему-то верю. Хотя, казалось бы, с чего? Это же просто разовое приключение для поднятия самооценки, вот только…

Моя щека лежит на его плече, его руки гладят мою спину. И нет момента идеальнее, не бывает лучше. Господи, во что я вляпалась?!

Я проваливаюсь в сон, и где-то вдалеке звучит мелодия. Что это? Телефон? Да и ладно. Голос Димы кажется сном. Он с кем-то ругается? Я силюсь проснуться, но снова засыпаю. И пропускаю момент, когда остаюсь в кровати одна.

Я бы всё равно не смог уснуть этой ночью, но я действительно хотел несколько часов полежать, наблюдая за Варей. Перебирать её волосы, гладить кожу, наслаждаться запахом.

Варя так сладко пахнет… наверное, именно этот аромат впервые привлёк к ней. Или чёрт его знает, что мне в ней понравилось и помешало потом выбросить чужую невесту из головы.

Да, я просто хотел полежать, но личный телефон ожил, и хрупкая тишина рассыпалась осколками.

– Дмитрий Николаевич, – старший администратор комплекса Инна говорит быстро, глотает слова: – госпожа Поклонская приехала. Дмитрий Николаевич, спуститесь, пожалуйста, тут… в общем, без вас никак.

Изнутри взрываюсь, но внешне остаюсь спокоен – мне нельзя терять контроль. Надо действовать быстро, хладнокровно, иначе Юля своими выходками разрушит не только мою репутацию, ещё и “Парадиз” разгромит. Она это умеет.

Однажды она нагрянула в один из моих ресторанов, устроила там жуткую сцену, и только силой бабок удалось заткнуть этот фонтан сплетен.

Такое случается не в первый раз, и я наизусть выучил весь сценарий, хоть менее тошнотворным он не становится. Если бы я был наивным юношей, позволил бы себе верить: Юля приехала сегодня трезвой. Что меня решила увидеть, просто поговорить, попытаться что-то наладить. Хотя бы просто по-человечески расстаться! Но моя наивность осталась в далёком прошлом, а с женой мы давно разучились нормально общаться. Тухлятина одна осталась вместо семьи.

Я всё-таки срываюсь на Валеру:

– Ты же знал, что нужно бдить на входе. Ты какого хрена всё просрал? – шиплю в трубку, а Валера даже не пытается оправдаться и просто ждёт, когда закончу.

– Она приехала неожиданно, зашла со служебного входа, пользуясь положением. Там стоял совсем молодой парень, новичок, испугался её авторитета, пропустил.

– Ладно, ты рядом с ней?

– Держу в поле зрения.

– Пока не спущусь, глаз не отводи.

– Я в курсе, – бросает Валера и отключается.

Наскоро принимаю душ, привожу в порядок волосы. В кабинете есть забитый шмотками шкаф. Сгребаю первую попавшуюся рубашку, костюм, быстро одеваюсь и это, как в армии, занимает не больше нескольких минут. Жизнь в вечном стрессе научила быть быстрым и собранным.

Мне нужно торопиться, но я не могу удержаться: вхожу в комнату, смотрю на спящую Варю и улыбаюсь. Красивая…

Эта ночь была лучшей, и я должен сделать всё, чтобы она не стала последней. Постараюсь.

Накидываю пиджак, выхожу из комнаты, даю распоряжение охране, и путешествие вниз на лифте проходит будто бы в тумане. Просто знаю, что ждёт меня впереди, и от этого злюсь, себя теряя.

Инна встречает меня, стоит выйти из кабинки. Бросается наперерез, на амбразуру, хлопает длинными ресницами, а в больших глазах считывается паника.

Инна работает в “Парадизе” с первого дня. Всегда хладнокровная и результативная, она способна разрулить любой конфликт, но Юля умеет вывести из равновесия любого.

– Туда, пожалуйста, – Инна взмахивает рукой в сторону, но я и сам знаю, где найду жену.

В ресторане.

Переступаю порог, а на меня налетает тёмное облако. Узкая ладонь жалит пощёчиной щёку. Юля замахивается для очередного удара, но я успеваю перехватить её руку, крепко сжимаю запястье.

– Я никому не позволю себя бить. Даже женщине, с которой прожил двадцать лет.

В ресторане никого – Валера очистил территорию, все двери под надёжной охраной, а на единственном накрытом столе стоит бутылка красного вина и тарелка с закусками. Только еда не тронута, зато алкоголя осталось едва ли половина. С горла, что ли, хлебала, пока я спускался?

Делаю знак, и охрана разбегается по периметру, оставляя нас с Юлей наедине. Она пьяна, но ещё держится, и смотрит на меня гневным взглядом, будто убить им намеревается.

– Что, трахнул свою молодуху, да? – плюётся обвинениями. – Думал, я не узнаю, что она тоже здесь? Я всё знаю, у меня свя-язи!

Юля не пытается вырваться. Рот кривит презрительно, взглядом во всех грехах обвиняя.

– Я всё, Дима, знаю, – повторяет и икает после каждого слова, бледнеет и краснеет попеременно и плохо контролирует себя. – У меня кругом глаза и уши, милый. Кругом! Слышишь меня или повторить? Думаешь, так просто от меня избавишься? О, нет. Нет! Никогда! Я к журналистам пойду, если не одумаешься, я тебя с говном смешаю. Уничтожу. Понимаешь меня? Уничтожу.

Юля запрокидывает голову, мутным взглядом по лицу скользит и вдруг кривится. Одна слезинка стекает по щеке, а следом открывается настоящий водопад. Тянется ко мне, носом о щёку трётся, всхлипывает и плачет горько-горько.

– Я же люблю тебя, Поклонский. Только тебя одного, понимаешь? Всю жизнь только тебя.

Обвивает меня свободной рукой, пиджак намокает от слёз, и Юля дрожит, только я не верю пьяным слезам.

– Бросай пить, – прошу, и Юля дёргается, ненавидит меня и злится. – Сколько раз к Виктору в клинику предлагал лечь? Давай, а? Полечимся? Это же лучше, чем тупо бухать.

– Я не алкоголичка! – кричит, больно мне на ногу наступает. – Не смей намекать, что я такая. Я не пью! Только немного, чтобы расслабиться. Ты… ты сам виноват. Из-за тебя это всё!

И похрен, что успела усосать почти бутылку, это не считается. Я, как всегда, самый крайний, а она в белом платье.

Снова льнёт, обнимает, в любви признаётся. А следом ненависть, обвинения и оскорбления.

Я не могу так больше.

Лежащая рядом подушка – холодная и чужая. Дима так и не вернулся, и я снова проваливаюсь в сон, утомлённая переживаниями и событиями последнего времени. Всего этого для меня слишком много, и перегруженная впечатлениями нервная система даёт сбой, из-за которого только и могу, что спать.

Но спасительный сон не может длиться вечно, и когда вновь открываю глаза, за окном брезжит рассвет. Я всё ещё одна в комнате, окутанная плотной тишиной. Праздник давно закончился, и флёр ночных удовольствий слетает с меня, оставляя после себя пустоту.