– Нет, – шепчу я и в этот миг понимаю, что стою в школьном коридоре и наблюдаю, как разворачиваются чёрные крылья кошмара наяву. – Не надо, пожалуйста!

Отец заносит для удара руку с обернувшейся вокруг бицепса змеёй, и я вздрагиваю в страхе. Чувствую, как он берёт меня за плечо и сдёргивает с дивана. Однако не бьёт.

Рука на плече не исчезает, и через миг я осознаю, что голос, который раз за разом повторяет моё имя, принадлежит не моему отцу, а Дешону.

– Эй, дружище! – говорит он, встряхивая меня. – Кайл, что с тобой?

Я открываю глаза. Почему я вообще зажмурился? Почему вздрагиваю из-за того, что произошло много месяцев назад? Я нервно сглатываю, и мир вновь наполняется шумом и гамом – звуками многолюдного коридора. Я изумлённо таращусь на одноклассников вокруг. Что это со мной было?

На обычное воспоминание не похоже. Слишком реально.

– Э-э… – Я перевожу взгляд на Дешона.

Он потрясённо смотрит на меня округлившимися глазами.

Я так и не сказал ничего. Вижу по его взгляду: это не нужно. Мы оба понимаем, что происходит.

– Ладно, пошли в класс, – предлагает он, но больше не говорит о безопасности.

Не советует смело встретить свои страхи.

Молчит.

И клянусь, когда он ведёт меня на следующий урок, из толпы мне ухмыляется тот самый клоун с холодными голубыми глазами.

Клоун знает.

Клоун знает.

Дешон

Я украдкой поглядываю на Кайла весь урок химии. Мы делаем лабораторную за одной партой, но такое чувство, что он за тысячу миль от меня. То и дело вглядывается в углы или смотрит в окно, будто ожидает увидеть призрака.

А ведь их вообще-то боюсь я. Нужно с ним поговорить о его отце. Последние годы обстановка у Кайла дома всё хуже и хуже, но он скрывает. Мы слишком боялись это обсуждать. Слишком боялись правды. В смысле, я точно не знаю, что творится у него в семье, но догадываюсь. Раньше я часто оставался ночевать, а теперь он редко приглашает меня в гости – и лишь когда нет отца. И та записка, которую Кайл получил…

«Тебе не убежать от страха, с которым ты живёшь».

Явно имелся в виду его отец. И я должен помочь Кайлу.

Пока учитель рассказывает о гидролизе сложных эфиров, я набрасываю краткий перечень мер по нашей защите. Различные обереги и кристаллы, чудаковатые заклинания, спрятанные зеркала, различные благовония. Одно глупее другого.

Я надеялся найти ответы в книгах, но, как оказалось, жизнь от них очень далека. В книгах всегда находится изящное решение проблем, оно как бы возникает само собой. То, что происходит, имеет смысл. В жизни не всегда так, и я леденею от мысли: а если я так и не найду ответа? Вдруг, как бы старательно я ни готовился, мне никогда не победить этого клоуна? И он так и будет преследовать нас всех, пока не умрём от страха? На память приходит Эйприл. Она так оживилась, когда я сказал, что ищу способ покончить со злом.

Я должен защитить Эйприл. Должен защитить всех остальных.

«Ты не можешь их защитить!» – рявкает кто-то справа. Я оборачиваюсь, чувствуя, как мурашки бегут по рукам. Это Ванесса, моя одноклассница, только я слышал не её голос. Пока я потрясённо глазею на неё, она поворачивает голову, причём не пошевелив больше ничем. Неестественное, жуткое движение. И глаза у неё белые.

«Ты даже себя защитить не можешь», – говорит Ванесса, которая вовсе не Ванесса.

К горлу подкатывает комок страха. Я проглатываю его и оглядываюсь. Кто-нибудь ещё это видел?

Разговоры в классе затихли. Все замерли: учитель с маркером, поднесённым к белой доске, Кайл с ручкой во рту, которую рассеянно жевал… даже облака в небе за окном застыли на месте.

Тут-то я и понимаю, что никак не могу победить злую силу или защитить себя от неё. Она способна остановить весь мир… разве у пакетика соли и нескольких амулетов есть шанс ей противостоять?

– Чего ты хочешь? – с дрожью в голосе спрашиваю я.

Честно говоря, я впечатлён. Надо же, могу говорить!

«Твой страх, – рывком подаваясь ко мне, рычит Ванесса. – Я хочу выжать тебя досуха, до последней капли. Всех вас! Пока от вас не останется лишь оболочка!»

– Я не позволю!

Слова срываются с языка прежде, чем я успеваю их остановить, прежде, чем даже понимаю, как глупо бросать вызов такому врагу. Ведь мои предположения оказались неверны. Вокруг люди, а зло всё равно здесь. Я пытаюсь дать отпор своему страху, но он не уходит. Заставляю себя думать о Кайле, Эйприл и Андре. Не могу позволить, чтобы они пострадали. Не могу позволить, чтобы пострадал хоть кто-то из нас.

– Я тебя остановлю, – отважно бросаю я.

– Да? И как же? – смеясь, спрашивает она.

Я толчком поднимаюсь на ноги. Стул со скрипом отъезжает по полу, но мир не приходит в движение. Несмотря на толпу вокруг, я наедине со своим страхом.

– Ты не можешь причинить нам вред. Ты способна только пугать. Что ж, я отказываюсь бояться! Довольно!

Не знаю, чего я ждал. Надеялся, что Ванесса завоет, а призрак сбежит, потому что я дал ему отпор?

Она открывает рот, и я жду крика.

Но вместо этого Ванесса начинает хохотать. Мерзко так: звук разбитого стекла и ногтей, скребущих по классной доске.

– Да ты что? – отсмеявшись, спрашивает она.

Ванесса, которая на самом деле вовсе не Ванесса, встаёт, словно марионетка, которую дёрнули за верёвочки.

«Думаешь, ты можешь мне что-то противопоставить? Думаешь, я эфемерная и бестелесная? – Она касается моей щеки, царапая ногтями кожу, и я, вздрогнув, отстраняюсь. – Думаешь, я не могу тебе навредить?»

Ничего страшней её улыбки я в жизни не видывал. Её лицо разламывается пополам, почти как у клоуна, и на дне глаз загорается голубой огонь.

«Позволь, я покажу, на что способна».

Она тянет к моему сердцу хищно растопыренные пальцы и сжимает их в кулак. Перед глазами белеет от боли.

Болит всё. Каждая мышца – готовый лопнуть канат, и я кричу и кричу, чувствуя, как отрываются руки и ноги. Причём кричу не только я: в слепящем свете агонии видны остальные. Кайл борется со змеями, которых нет, Андре тонет на суше, а Эйприл бежит от настигающего её клоуна.

И не только мои друзья проигрывают битву со своими демонами. Краем глаза я замечаю своих братьев, родителей, одноклассников, полурастворённых в ярком сиянии. Бесконечная толпа напуганных людей.

– С тебя я только начала. Выжму весь твой страх и за других возьмусь!

Боль становится невыносимой. Я падаю на пол, и ужасное видение исчезает.

Но боль остаётся.

– Дешон! – зовёт Кайл, сидя на корточках у меня под боком.