горьких чаши. Адриан двинулся в поход, города Южного Пути открывали ему врата, путевцы тысячами вставали на сторону тирана. А Виттор вел армию через Нортвуд и имел еще больший успех. Легенда о чуде воскрешения облетела полмира. Закатники и шейландцы, шаваны и альмерцы спешили присоединиться к избраннику богов. Два снежных кома катили на Первую Зиму: один с запада, второй с юга, - и оба росли с каждым днем. Эрвин превратился в черную тучу. Дни напролет просиживал в каюте. Когда появлялся на палубе, разговоры стихали.

В графстве Нортвуд люди Хайдера Лида высадились на берег для разведки и принесли новую порцию тьмы. Десмонд Ориджин и Крейг Нортвуд дали бой Кукловоду – и проиграли. Потери кайров велики, Клыкастый Рыцарь погиб, множество медведей перешло на сторону врага. С девятнадцатью тысячами солдат и десятками Перстов Вильгельма Кукловод вошел в герцогство Ориджин.

Лорд Эрвин София начал срываться на подчиненных. Это было глупо и постыдно, но злость переполняла и рвалась наружу. Гордон Сью вновь заикнулся про змей-траву – герцог велел протащить его на веревке за кормой корабля. Фитцджеральд сказал что-то невпопад, и был отослан на другое судно. Один Шрам пользовался расположением лорда, да и тот лишь потому, что знал много мрачных пиратских историй. Герцог часами напролет слушал о кораблях с призраками, гниющих мертвецах на реях и о лихих парнях, доставшихся рыбам. Из рассказов Шрама Эрвин почерпнул пару идей. Весь экипаж Велентайна был высажен на необитаемый остров, а сам Велентайн проболтался двое суток на рее, подвешенный вниз головой. При каждых склянках он должен был повторять: «Как приятно служить Избранному!»

Единственный просвет имелся во мраке: любимая сестра. Об Ионе не было новостей – глухая тишь, ни звука. Если бы Шейланд казнил ее, то наверняка воспел бы сей подвиг. «Проклятая ведьма сожжена на костре, Избранный очистил мир от скверны» - нечто такое твердила бы молва. Но пропаганда Виттора молчала, что позволяло думать: Иона спасена. Отец имел три случая освободить ее: в Уэймаре за счет жала Криболы; в лесах Нортвуда, напав из засады; и наконец, при помощи Гвенды. Хоть одна из попыток принесла успех!

Но даже это не развеяло тьмы. Куда отправилась Иона после спасения? Конечно, в Первую Зиму. А что ждет ее там? Два вражеских войска наступают с разных сторон. Каждое имеет Персты Вильгельма.

- Милорд, позвольте войти.

Теперь даже Обри – адъютант и телохранитель – опасался подходить к Ориджину. Осторожно приоткрыв дверь, он сунул голову в комнату. Эрвин лежал на тахте, глядя в потолок. По комнате гулял сквозняк, ставень хлопал о стену, сбивая остатки штукатурки.

- Милорд, вы в порядке?

Обри попытался войти. Дверь, державшаяся на одной петле, встала наперекосяк.

- Виноват, милорд. Я исправлю…

Он приложил усилие. Дверь слетела со второй петли и грохнулась на пол.

- Тьма вас сожри! – взревел герцог. – Какого черта?!

- Простите, милорд… Мы окна заколачиваем…

- К чертям! Подите вон!

Обри юркнул в коридор. Эрвин прикусил губу, крикнул кайру вслед:

- Вернитесь!.. – Добавил мягче: - Простите. Чего вы хотели?

- В трактире холодно. Позвольте заколотить окно.

- Приступайте.

Обри взялся за дело. Герцог поинтересовался:

- Где вы нашли доски?

- В сарае, милорд. Там и дрова есть, только очень сырые. В связи с чем имеется просьба: позвольте снять Орудие с позиции на полчаса.

- Зачем?

- Просушим дрова, разведем огонь.

- Как – просушите?

- Перстом Вильгельма, милорд.

- Вы будете сушить дрова Перстом Вильгельма?!

- А также прочистим дымоход. Там наверху гнездо, выстрелим – собьем его.

- Вы очумели?

- Ну… виноват, милорд.

Обри застучал молотком. Робко добавил:

- Леди Виолетта обещала сделать чай с вином по беломорскому рецепту. Сказала: очень согревает. А вы кашляете, теплое питье пойдет на пользу.

Эрвин был простужен всю дорогу. Сопли и кашель сменяли друг друга, как часовые: то один нес вахту, то другой. Герцог ненавидел разговоры о болезни.

- Виолетта – заложница, тьма сожри! Хотите, чтобы она готовила чай?!

- Ну, она заботится о вас. В отличие от… некоторых других леди.

Под суровым взглядом лорда Обри умолк и вернулся к работе.

А Тревога возникла подле Эрвина, шепнула на ушко:

- Напомни-ка, милый, почему ты мрачен? Угроза нависла над родною землей, сгущаются враждебные тучи… Только из-за этого, да? Никаких иных причин?

Под мерный стук молотка альтесса напомнила герцогу несколько страниц из прошлого.

Стоя у подножья Дженны, древнейшей из Мать-мельниц, Нексия Флейм воскликнула: «Какая она большая! Хочу забраться на вершину, кто со мной?» И Джемис Лиллидей повел ее под руку, а охранники мельницы глядели им вслед: «Славная пара! Красивая девушка и могучий воин – как в песнях».

На легендарном кладбище меченосцев, среди тысяч ржавых надгробных скульптур, отец Давид сказал: «Тут есть две особенные статуи – из бессмертного металла, который не ржавеет. Но их сложно узнать из-за пыли и грязи. Попробуем найти?» Герцог чихнул: «Чушь». Нексия всплеснула ладонями: «Как любопытно! Я хочу!» Вместе с Джемисом она ринулась на поиски. И тут до Эрвина дошло – очень вовремя, всего-то через два месяца: вот какую невесту обещал Джемису отец! Граф Лиллидей кое-кого сосватал сыну, а тот разболтал Гвенде, и Гвенда умчала на Север, сгорая от ревности… Вот оно что. Тьма сожри!

В городе Фейрисе, столице давно погибшей империи, Нексия попросил Эрвина благословить брак кайра Лиллидея. Женитьба вассала нуждается в одобрении сеньора; Эрвин не видел причин возражать. Он даже высказал радость: «От всей души поздравляю. Пусть Мириам целует, а Софья обнимает». Но отчего-то после этого дня Эрвин перестал играть в карты и смеяться над шутками кайров.

В баронстве Дейви леди Нексия поехала на берег за провиантом в сопровождении Стрельца. Не то, чтобы он слушался ее - скорее, опекал, словно младшую сестру. Но так или иначе, пес уже одобрил этот брак. «Хорошо для Севера, - говорил Хайдер Лид. – Ваш вассал породнится с Флеймами, а это ключ к Надежде». «Все к лучшему, - добавляла альтесса Тревога. – Ты можешь не волноваться, что разбил девушке сердце: оно уже прекрасно срослось».

А в окрестностях Беломорья леди Виолетта Флеминг уловила ситуацию буквально с полувзгляда. Она приносила Эрвину то плед, то ордж, то что-нибудь еще: «В вашем положении, милорд, человеку нужна забота». Речь шла вовсе не о простуде. Виолетта глядела с хитрецой: мол, ощутите сами, милорд, каково быть отверженным. Он огрызался: «Это я оставил Нексию,