Рассмотрим подробнее каждую из этих ступеней. Первая ступень — | это ступень начала исследования, когда, по словам Дьюи, «затруднение " может ощущаться с достаточной определенностью, чтобы сразу заставить ' ум рассуждать о его возможном разрешении, или сначала может появиться неопределенная неловкость или толчок, приводящий лишь позднее к оп- | ределенной попытке узнать, в чем дело»[1353].

На второй ступени, очень часто совпадающей с первой, ставится задача выяснить специфический характер проблемы, в чем состоит затруднение. На этой ступени выявление проблемы трансформирует неопределенную ситуацию в «проблематическую», когда основательно исследуется природа проблемы, прежде чем приступить к попыткам ее решения.

Третья ступень — это ступень выдвижения гипотез или предположений о возможном решении проблемы на основе всех доступных наблюдению черт данной проблематической ситуации. «Представление, или предположение, — замечает в этой связи Дьюи, — является самым центром умозаключения; оно заключает в себе переход от того, что дано, к тому, что отсутствует. Поэтому оно более или менее умозрительно, рискованно… Возникший в представлении вывод… составляет идею. Синонимами для него являются предположение, догадка, гипотеза и (в разработанном виде) теория»[1354]*.

Содержание четвертой ступени составляет рассуждение. По существу на этой ступени речь идет о критическом рассмотрении выдвинутой гипотезы с точки зрения ее возможно более убедительного обоснования, о ее эмпирических последствиях.

На пятой — заключительной — ступени проводится экспериментальная проверка выдвинутой гипотезы. «Рассуждение показывает, — пишет Дьюи, — что если идея будет принята, произойдут известные последствия. До этих пор заключение гипотетично и условно»[1355]. Проверка идеи осуществляется либо простым наблюдением, либо путем эксперимента. Таким образом, «наблюдение является в начале и опять в конце процесса: в начале, чтобы точнее и яснее определить природу затруднения, с

которым имеют дело, в конце, чтобы оценить достоинство заключений, выдвинутых в виде гипотез».

Предложенный выше метод исследования рассматривается Дьюи в качестве универсального метода, с помощью которого предполагается возможность разрешить любую проблематическую ситуацию. Собственно в преобразовании сомнительной (проблематической) ситуации в решенную и усматривает Дьюи цель исследования. В этом смысле результат исследования в онтологическом плане может расцениваться как некоторый объект, каковым в данном случае выступает решенная ситуация, а в гносеологическом — как некоторое знание или истина, каковыми является удовлетворительное или успешное решение проблемы, умение действовать в той или иной ситуации. Именно в этой успешности Дьюи, как и весь прагматизма в целом, усматривает смысл понятия «истина».

Рассматриваемые в таком срезе знание и истина оказываются, по сути, не выражением каких-либо аспектов реальности, а лишь инструментами для разрешения проблематических ситуаций. Соответственно этому инструменталистскому взгляду содержание и значение идей должны оцениваться не в зависимости от их соответствия реальности, но — как и в случае любых инструментов — по их эффективности или пригодности для разрешения сомнительной ситуации. Иначе говоря, в инструментализме Дьюи, как и в прагматизме Джеймса, истина понимается как полезность или работоспособность идеи. Однако это понимание истины Дьюи не столь абстрактно, как у Пирса и Джеймса. У него истина полезна не вообще, а для решения данной конкретной ситуации. Удовлетворение, доставляемое ею, не есть личное удовлетворение того или иного агента действия, но удовлетворение требований самой проблематической ситуации.

Понимаемая таким — инструменталистским — образом деятельность ученого ничем не отличается от обычной деятельности любого обывателя — сантехника, электрика и т. п. Подобно сантехнику, извлекающему из своего инструментального ящика соответствующий ключ для устранения неполадки, ученый, оказавшись в проблематической (сомнительной) ситуации, извлекает из своего арсенала знаний идеи, теории до тех пор, пока не найдет как раз ту, которая наиболее удовлетворяет требованиям ситуации и приводит к успешному ее разрешению. Таков в общих чертах инструментализм Дьюи и дух прагматизма в целом.

Подводя общий итог, следует заметить, что идеи классического прагматизма претерпели существенные изменения в современной — на исходе второго тысячелетия — духовной ситуации. В своем чистом виде они сегодня уже не существуют. Но духом прагматизма пронизана фактически вся наша культура[1356] [1357] и те или иные прагматические мотивы легко усматриваются X в постмодернистском способе философствования, который оказался возможным как результат синтеза различных философских мотивов, как сциентистского, так и антисциентистского толка. Например, в последние годы н в западной философии стала активно разрабатываться и широко распро- I страняться так называемая прагматичная философия, являющая собой, по ^ сути, своеобразный симбиоз идей классического прагматизма и критиче- I ского рационализма и представленная в творчестве современных немецкого [философов Ханса Ленка, Клауса Гримма и многих других. В свое время j идеи прагматизма были восприняты некоторыми неопозитивистами[1358], на- ! пример, Ч. Моррисом, Р. Карнапом, У Куайном, М. Уайтом и др. Амери- | канский философ Сидней Хук (1902 г. р.) являет собой образчик слияния | прагматизма и натурализма, с позиции которого он осуществил свою знаме- L нитую прагматистскую критику марксизма. Другой американский логик и; философ — аналитик Николас Ремер (1928 г. р.) разработал концепцию так называемого «идеалистического прагматизма», состоящую в соединении | кантовского трансцендентализма с прагматистской философией науки.

Подобно прагматизму, философия структурализма претендует на статус универсальной методологии. Но в отличие от первого, который смысл и значение бытия (как бытия идей, так и бытия вещей) связывал непосредственно с действующим субъектом, структурализм «выносит за скобки» своего проблемного и тематического поля исследования субъекта, считая тем • самым возможным достичь полной (абсолютной) объективности в научном исследовании «человеческой реальности». Достижение этой объективности, по мнению структуралистов, возможно лишь на пути строгой научной методологии, из которой изъят всякий метафизический хлам. С позиции структурализма философия, если и необходима, то лишь в качестве «строительных лесов», которые должны быть убраны после завершения научного исследования. С этой точки зрения структурализм тесно смыкается с позитивизмом и вполне укладывается в общую позитивистскую традицию с ее антиметафизической направленностью. Данная антиметафизическая (ан- тифилософская) тенденция в структурализме обнаруживается прежде всего в его попытке дать антифилософское обоснование научного знания.