В «замужней красотке» быстро опознали сорокасемилетнюю Нэнси Шевелл — состоятельную бизнесвумен, с которой Пол был шапочно знаком уже достаточно давно. Она и ее муж, адвокат Брюс Блейкмен, принадлежали к кругу богатых нью-йоркцев, которые имели летние дома в Хэмптоне и с которыми он пересекался благодаря своим родственникам Истманам, часто участвуя в общих барбекю или плавая вместе под парусом. Теперь они по совпадению оказались в одинаковой ситуации: Нэнси недавно рассталась с Блейкменом после двадцати трех лет брака.

Она и Линда приятельствовали и имели много общего, правда, в отличие от Истманов, Нэнси не скрывала, что она еврейка. Она выросла в Нью-Джерси, где ее отец Майк Шевелл — выбившийся в люди самостоятельно, как и Ли Истман, — основал автотранспортную компанию New England Motor Freight, или NEMF (всего одной буквой отличавшуюся от NEMS Enterprises, первой менеджерской компании Beatles).

Отучившись в Университете штата Аризона — на поколение позже, чем Линда, — Нэнси стала работать в семейной фирме и, несмотря на то что в мире грузовых автоперевозок преобладали мужчины, быстро дослужилась до вице-президента NEMF и члена совета директоров нью-йоркской транспортной госкорпорации. По поразительной иронии судьбы ее троюродной сестрой была Барбара Уолтерс — та самая, чье интервью с Хэзер в 2002 году спровоцировало ссору с Полом, которая позже фигурировала в таинственно «слитом» прессе списке ее бракоразводных претензий.

У Нэнси тоже в свое время — годом позже, чем у Линды, — был диагностирован рак груди, однако она была значительно моложе, и болезнь удалось победить. С тех пор они с мужем стали активно поддерживать Лонг-Айлендскую коалицию борьбы с раком груди и ее информационно-терапевтический центр под названием «Хьюлетт-Хаус».

Поговаривали, что Пол сошелся с этой давно знакомой, но при этом все еще очень привлекательной женщиной, ища утешения после долгого стресса, вызванного спорами с Хэзер за закрытыми дверями зала суда.

Через неделю после интервью на утреннем шоу GMTV Хэзер вернулась туда же, но уже не со слезами, а с чувством «заключенного, которого освободили досрочно». По ее словам, число подписей под ее онлайн-петицией против таблоидов росло день ото дня, и кроме того, она получила личные послания с поддержкой от семьи Макканнов и от премьер-министра Гордона Брауна. За пару дней до этого она свозила Беатрис в парижский Диснейленд на поезде «Евростар», и пассажиры устроили ей овацию.

Хотя она все еще не получила ответа от Пола по поводу организации мер безопасности — или по какому-нибудь другому, — ее комментарии в связи с его ист-хэмптонским романом были исполнены великодушия; когда для Беатрис в очередной раз пришла пора проводить время с отцом, передавая ее, Хэзер вместо «слез и истерик», на которые намекали СМИ, пожелала ему «всего самого хорошего».

Наблюдая за тем, с какой частотой во всей этой истории попирался закон о конфиденциальности бракоразводного процесса, юристы Британии лишь бессильно разводили руками. «Вся ситуация вышла из-под контроля, — говорила известный адвокат по разводам Вирджиния Платт-Миллс в интервью журналу People. — Я не помню, чтобы такое крупное дело так беспардонно полоскалось в прессе. Это настоящий конец света».

По мере приближения основной фазы бракоразводного процесса Пол, как обычно, демонстрировал внешний оптимизм. «В моей жизни тяжелая полоса, но чувствую я себя довольно неплохо, — говорил он. — Меня есть кому поддержать, и в первую очередь это моя семья… Вокруг тоннель, но впереди свет, и когда-нибудь я до него доберусь».

Вообще-то стрессы 2007 года послужили одной из причин его единственной известной госпитализации после 1973 года (когда из-за нигерийской жары и переизбытка сигарет во время записи Band on the Run у него случился «бронхоспазм»). В ноябре, почувствовав неясное недомогание, он обратился к кардиологу с Харли-стрит, который обнаружил у него затрудненный приток крови в сердечных сосудах. Под секретом для всех, кроме семьи, ему провели коронарную ангиопластику — процедуру, при которой тончайшая трубка — стент — вводится в аорту через область паха, а затем надувается наподобие воздушного шарика, чтобы рассредоточить скопления жира.

Процедура прошла идеально, без каких-либо неблагоприятных последствий: к декабрю он был достаточно здоров, чтобы выступить в лондонской детской больнице на Грейт-Ормонд-стрит и появиться вместе с Кайли Миноуг в новогодней программе Джулса Холланда на BBC2. Когда секрет наконец утек в прессу, он постарался преуменьшить значение своей вообще-то довольно серьезной медицинской проблемы, написав у себя на сайте, что никакой операции не было — всего лишь «медосмотр по поводу незначительных нарушений», — а также что он «в хорошем самочувствии» и ему «приятно, что все сопереживают».

Слушания о разводе начались 11 февраля 2008 года в зале № 34 Королевского суда Лондона и, как и два предварительных заседания, были закрыты для прессы и публики. С самого начала судья Беннет строго предупредил, что любые новые утечки грозят официальным преследованием за неуважение к суду. Однако процесс рисковал превратиться в информационное решето и без новых утечек: иски, которые подала Хэзер против Daily Mail и Evening Standard по обвинению в клевете (за опубликование обвинений из ее незаконно добытого встречного ходатайства), вот-вот должны были рассматриваться на отдельном открытом заседании. Кроме того, если какая-либо из сторон обжаловала бы решение судьи Беннета, содержание апелляции тоже можно было бы свободно обсуждать в прессе.

Кроме Фионы Шеклтон, в прошлом защищавшей принца Уэльского, в юридическую команду Пола входили Николас Мостин с титулом королевского адвоката — за успешную защиту интересов жен, требовавших компенсации у богатых мужей, получивший прозвище «мистер Плати» — и младший советник Тимоти Бишоп. Однако Энтони Джулиус, высокоэффективный оппонент Шеклтон в бракоразводном процессе Чарльза и Дианы, Хэзер уже не представлял. Она уволила его, когда тот не сумел договориться о желаемом размере компенсации на предварительных слушаниях, — и теперь была должна ему за услуги около 2 миллионов фунтов.

Вместо Джулиуса она решила вести свое дело сама, с помощью лиц, которых британское законодательство в таких случаях называет «друзья Маккензи»: своей сестры Фионы, британского адвоката Дэвида Розена и американского адвоката Майкла Шилуба. Таким образом, она не только должна была бы отвечать на вопросы юристов Пола, но и получала возможность допрашивать его сама.

Сумма ее претензий теперь исчислялась примерно 125 миллионами фунтов, что было намного больше компенсации принцессы Дианы и почти втрое превышало недавнюю рекордную выплату в истории британских разводов — 48 миллионов, отсуженные у страхового магната Джона Чармена его женой Беверли. Хэзер оценила свои и Беатрис «разумные потребности» в 3,25 миллиона фунтов в год. Сюда входили 499 тысяч фунтов на поездки в отпуск, 125 тысяч на одежду, 30 тысяч на «конные занятия» (хотя она больше не ездила верхом), 39 тысяч на вино (хотя она не употребляла алкоголь), 43 тысячи на водителя, 627 тысяч на благотворительные пожертвования, 73 тысячи на кадровые нужды ее бизнеса и 39 тысяч на вертолетные перевозки в больницу и обратно. Самой важной была круглосуточная охрана для Беатрис, на которую, по ее утверждению, она уже потратила почти 350 тысяч из собственного кармана и услуги которой в будущем оценила в 542 тысячи в год.