1. Другой вид смягчения следствий победы состоит в оставлении побежденным, как царям, так и народам, той власти, которая им принадлежала ранее. Так Геркулес поступил с Приамом (Сенека, «Троянки»):

Он, тронутый слезами малолетнего

Приама, рек: «Прийми бразды правления,

Воссядь на трон наследственный, отеческий,

Но скипетр свой держи рукой уверенной».

Тот же Геркулес, победив Нелея, обещал царство сыну его Нестору (Элиан, кн. IV, гл. 5). И персидские цари оставляли государства побежденным царям (Геродот, кн. VII). Так Кир поступил в интересах царя Армении. Александр оставил царство Пору[1461]. Это восхваляет Сенека[1462]: «Ничего не отнять у царя, кроме славы» («О милосердии», кн. I, гл. 21). И Полибий прославляет доброту Антигона, который, овладев Спартой, сохранил обитателям «государственный порядок предков и свободу»; там же сообщается, какую величайшую славу благодаря этому снискала вся Греция.

2. Каппадокийцам римлянами было дозволено воспользоваться любой угодной им формой правления. И многие народы остались свободными после завоевания. «Карфаген свободен и имеет свои законы», – говорят родосцы римлянам после второй Пунической войны (Ливий, кн. XXXII). Помпеи, по словам Аппиана, «из числа побежденных народов некоторых оставил свободными»[1463] («Война с Митридатом»). На заявление этолиян о том, что прочный мир невозможен, если Филипп Македонский не будет низложен с царства, Квинций высказал мнение, что они говорят так, забывая об обычае римлян щадить побежденных. И он добавил: «Тот, кто с побежденными обращается как можно мягче, проявляет наибольшее величие души». У Тацита встречается такое замечание: «В побежденном Зорзине не было отнято ничего» («Летопись», кн. XII).

V. Иногда поставив гарнизоны

Иногда одновременно с уступкой власти побежденным проявляется забота о безопасности победителей. Так Квинцием было постановлено[1464], что Коринф должен быть возвращен ахеянам, однако с тем условием, чтобы в Акрокоринфе находился военный отряд и чтобы Халкида и Димитриада были удержаны до тех пор, пока не минует опасение нападения со стороны Антиоха.

VI. Или же обложив данью и тому подобной податью

Наложение дани зачастую также имеет целью не столько возмещение произведенных издержек, сколько обеспечение безопасности как победителям, так и побежденным. Цицерон о греках пишет: «Пусть вместе с тем Азия подумает о том, что она не избавится ни от бедствий внешней войны, ни от внутренних беспорядков, если не будет поддержка этой верховной власти; эта же власть не может никоим образом сохраниться без взимания податей; потому Азия со спокойной совестью за некоторую часть своих доходов приобретает вечный мир и спокойствие» («Письма к брату Квинту», кн. I, 1).

Петилий Цереалис у Тацита держит такую речь перед лигонами и прочими галлами в пользу римлян: «Хотя мы столько раз подвергались вызову с вашей стороны, мы навязываем вам по праву победителей только те повинности, которыми можно обеспечить мир. Ибо ни спокойствие народов не может быть обеспечено без вооруженных сил, ни последние не могут существовать без жалования, ни жалование – без податей» («История», кн. IV).

К тому же относятся и прочие предметы, упомянутые при изложении вопроса о неравноправных союзных договорах (кн. II, гл. XV, VII), как то: сдача оружия, флота, слонов, срытие крепостей, роспуск войска[1465].

VII. Доказательство пользы такого рода смягчения

1. Когда побежденным сохраняется их власть, то это происходит не только по соображениям человечности, но зачастую также еще по соображениям благоразумия. В числе установлений Нумы заслуживает одобрения предписание, согласно которому исключалось пролитие крови из богослужения Термину; это служило знамением того, что для обеспечения спокойствия и прочного мира нет ничего полезнее, чем замыкаться в своих собственных границах (Плутарх, «Римские вопросы», XV). Отлично сказано у Флора: «Труднее освоить, нежели покорить провинции, они приобретаются силой, удерживаются правосудием». С этим сходно следующее место у Тита Ливия: «Легче добыть что-либо по частям, нежели сохранить все в целом» (кн. XXXVII) и изречение императора Августа у Плутарха: «Создать великую империю путем завоеваний не столь трудно, сколь управлять ею». Послы царя Дария сказали Александру: «Опасная вещь – чужое государство; затруднительно удерживать то, чего не в состоянии схватить. Легче приобрести некоторые вещи, нежели их сохранить; клянемся Геркулесом, насколько легче захватить что-либо, нежели удержать!»

2. Индус Калан[1466], а до него Эбар, приближенный Кира, поясняли сказанное примером сухой кожи, которая топорщится с одной стороны, когда ее жмут с другой; а Т. Квинций у Тита Ливия приводит сравнение с черепахой[1467], неуязвимой для ударов, пока она спрятана под своим панцирем, но уязвимой для нападений и беззащитной, как только высунется наружу какая-нибудь ее часть (кн. XXVIII). Платон в книге третьей диалога «Законы» приводит изречение Гесиода: «Половина дороже целого».

Аппиан указывает, что было немало народов, готовых вступить под господство римлян, но ими отвергнутых: тогда как прочим были даже поставлены цари. По суждению Сципиона Африканского, уже в его время Рим имел столь обширные владения, что стремиться к дальнейшим приобретениям было бы проявлением алчности; лучше было довольствоваться имеющимся, чтобы не утратить ничего из ранее приобретенного (Валерий Максим, кн. IV, гл. 1). Поэтому в то торжественное песнопение при очистительной жертве, приносимой по окончании каждого цензорского пятилетия, в котором Богам возносились мольбы о преуспеянии и возвеличении Римского государства, Сципион внес исправление в виде моления о сохранении государства навеки от поражений[1468].

VIII. Примеры, а также соображения касательно изменения формы правительственной власти у побежденных

Лакедемоняне, а сначала афиняне, не притязали ни на какое господство над завоеванными ими государствами, они ограничивались пожеланием, чтобы те учредили форму правления наподобие их собственной формы правления: лакедемоняне – под властью знатных граждан, афиняне – под властью народа, как мы узнаем от Фукидида (кн. I), Исократа («Панафинейская речь»), Демосфена («О Херсонесе») и самого Аристотеля (кн. IV, гл. 11; кн. V, гл. 7; см. Диодор Сицилийский, кн. XIII и XV). То же самое сказано у писателя тех времен Хениоха в одной комедии:

Тогда к ним подошли две женщины

В негодовании; одной названье – Знать,

Другая же – Народное правление.

По наущенью их все предались безумию.

По сообщению Тацита, сходного образа действий держался Артабан в Селевкии: «Он отдал простой народ под власть знатным, в своих интересах; ибо власть народа граничит со свободой, господство же немногих весьма приближается к царскому деспотизму» («Летопись», кн. VI). Но вопрос о том, способствуют ли безопасности победителя такого рода изменения правления, не входит в предмет нашего исследования.

IX. Если надлежит принять на себя верховную власть, то представляется правильным сохранить ее хотя бы отчасти за побежденными

Если же небезопасно отказаться от всякого господства над побежденными, то все же возможно ограничиться сохранением некоторой доли власти самим побежденным или их государям. Тацит упоминает об обычае