нужна. Она нужна жителям штата Нью-Йорк. Ну и как они могут ее получить? Выбить из тебя силой? Нет. С тобой этот номер не пройдет. И среди прочего по двум причинам: ты чертовски твердолобый, и ты меня не любишь. Ладно, забыли обо мне. Ты имеешь дело с жителями штата Нью-Йорк. Ты знаешь об этом деле гораздо больше меня, хотя не лишено вероятности, что если бы ты вчера или на худой конец сегодня днем сказал правду, то Купер остался бы жив. Я тебя очень прошу. Убийца разгуливает на свободе. Шансы поймать его – или ее – двадцать к одному. Я тебя очень прошу. Ты должен нам помочь. Тогда мы сможем быстрее поймать убийцу. Это все. Я торжественно обещаю здесь и сейчас, что мы сделаем все возможное для защиты интересов и личной жизни невинного человека. И в этом отношении мы готовы пойти на любые уступки.

Мэнни Бек застонал.

– Отличная речь, – сказал Хикс.

– Ну и?..

Хикс покачал головой:

– Нет. У вас и жителей штата Нью-Йорк слишком много общего. Я не настолько доверяю как той, так и другой стороне, чтобы выложить карты на стол. Меня выкинули из профессии лишь за то, что я не стал держать рот на замке, увидев беспредел, творившийся в одном из их прогнивших судов. А вы предлагаете мне стать своим в доску и выложить все, что мне известно, о людях, попавших в беду. Ну-ну, хотеть не вредно. Сейчас мне решать, что говорить, а что нет. Вы утверждаете, будто собираетесь поймать убийцу. Лично я в этом сильно сомневаюсь. Вам слабо даже выйти на след преступника. Думаю, его таки поймаю я.

Корбетт аж поперхнулся, но промолчал.

– А я тебе что говорил? – Бек выпрямился. – Его ничем не прошибешь. Разве что отправить на три часа за решетку.

– И вы бы сделали это с превеликим удовольствием, да?

– С превеликим удовольствием, сынок. С превеликим удовольствием.

– Как бы потом не пришлось сильно жалеть, – покачал головой Корбетт. – Я тебе устрою веселую жизнь. А пока оставайся поблизости.

– В чем меня обвиняют?

– Ни в чем. Но никуда не уезжай.

– И это тоже решать мне.

– Да неужели? Тогда слушай меня внимательно. Если попытаешься улизнуть, тебя арестуют как важного свидетеля. На основании того, что сегодня днем ты предложил сдать нам Купера. Ты наверняка знал, где он находился все это время, а его передвижения после побега вчера ночью, несомненно, являются важной частью расследования.

– О… я готов вам все рассказать. – Хикс встал с места. – Я отвез его к себе домой, где предоставил ему удобную кровать и сытный завтрак. А потом он отправился сюда на верную смерть. А еще он украл у меня коробку шоколада.

– Ха-ха! – отозвался Корбетт.

– Опять этот твой черный юмор! – рявкнул Бек.

– Когда я выкладываю вам все как на духу, – стоя на пороге, бросил Хикс, – вы мне не верите.

Глава 17

В ту минуту, когда в сгустившихся сумерках Хикс съезжал задним ходом на тропу через луг, Хизер Глэдд сидела у окна в своей комнате и невидящими глазами смотрела во двор. Она удалилась к себе сразу после окончания допроса у окружного прокурора.

Хизер размышляла о своей жизни. До вчерашнего дня она видела покойника только в гробу. Но потом ее сестра – единственное существо на земле, которое она любила всем сердцем, – лишилась жизни так внезапно и так страшно. А после нее Джордж, с двумя мухами возле дыры в голове. Хизер думала о себе: за эти два дня она стала совершенно другим человеком. До всех этих страшных событий ее отношение к эмоциональной западне, в которую попали Джордж, Марта и она сама, было невероятно ребяческим и незрелым, несмотря на все пролитые слезы. Она раздражалась и злилась так, словно с ней приключилась мелкая неприятность и она, например, обнаружила, что на всех ее чулках спущены петли. Она и дальше оставалась бы легкомысленной пустышкой, если бы смерть не преподала ей страшный урок. Она буквально не подозревала, что в мире есть нечто столь уродливое и неотвратимое, как смерть, и что именно этим могут закончиться отношения между людьми. Ну и самое главное: когда человек вплотную сталкивается со смертью, он и сам ощущает себя мертвецом. Хизер не плакала с тех пор, как обнаружила тело Марты. Потому что сама стала мертвой. И все же временами она, Хизер, чувствовала себя живой, например с Россом Данди во время разговора о тех записях. Почему она сразу не пошла за пластинками и не отдала их Россу? Что, собственно, это могло изменить? И почему она вела себя…

Внезапно в дверь постучали.

Хизер встала, открыла дверь и ойкнула от неожиданности.

– Можно войти? – спросил Росс Данди.

– Да… да, конечно. – Хизер посторонилась. – Я подумала, может, полицейские снова послали за мной.

Девушка начала закрывать дверь, потом решила оставить открытой, но передумала и все же закрыла ее.

Росс топтался на месте. Хизер тоже осталась стоять. Их глаза встретились.

– Они действительно могут снова за тобой послать, – запинаясь, произнес Росс. – Хотя надеюсь, что нет.

– Это ничего не изменит. Я все равно не скажу им больше того, что уже сказала.

– Ты ведь сидела, когда я пришел. Может, снова присядешь?

Преодолев минутное замешательство, Хизер вернулась в кресло возле окна. Росс остановился напротив.

Она подняла на него глаза:

– Ты что-то хотел спросить?

– Ну я… хочу тебе кое-что сказать. Да-да, кое-что сказать. Я впервые оказался в этой комнате.

– Неужели?

– Я неоднократно пытался войти, когда тебя здесь не было, но моей смелости хватало только на один шаг. У меня всякий раз возникало странное чувство. – Росс обреченно махнул рукой. – Хотя тебе навряд ли будет интересно. Едва ли тебя сможет заинтересовать хоть что-то, сказанное человеком по фамилии Данди.

– Я не имею ничего против людей, носящих фамилию Данди.

– А должна бы, – с горечью проронил Росс. – У тебя есть веские причины. Теперь ты будешь вспоминать это место и нас всех с… ну я не знаю… с ненавистью, что ли. Я понимаю. Тут уж ничего не попишешь. Каюсь. Должен признаться, я не поверил, что Купер не убивал твоей сестры. Я считал, это дело его рук. А теперь даже и не знаю, чему верить. Никто из здешних обитателей не мог убить твою сестру и ее мужа. Ни у кого из них не было мотива. По-моему, единственная разумная версия состоит в том, что в дом проник посторонний, схватил канделябр и убил твою сестру, а сегодня вернулся и убил ее