– Его здесь нет.

– Кого?

– Руслана Акчурина.

– Того, что приходил сегодня?

– Он был на приеме, но в списке приглашенных его фамилии нет!

– Действительно? – Ираида Самсоновна просмотрела фамилии и расстроенно проговорила: – Я не понимаю, откуда он взялся.

– Явился по чужому приглашению? – предположила Надежда.

– Об этом я не подумала. – Ираида Самсоновна улыбнулась. – Конечно же! Все так и было.

– Сверяться по списку бесполезно, мы и половины из них не знаем.

– Я могу спросить у Акчурина, где он взял приглашение.

– Запрещаю тебе это делать! – воскликнула Надежда.

– Тише… Тише… Чего ты так всполошилась?

– Не смей говорить с ним об этом!

– Не буду, не буду… – сказала Ираида Самсоновна. – Успокойся… Если хочешь, могу тебе сообщить интересную новость.

– С недавнего времени я стала избегать любых новостей, – проговорила Надежда.

– Эта новость тебе понравится… Оригинал нашей картины висит в Третьяковке.

– Неужели? Ты говоришь про портрет?

– Про девушку в бальном платье. Картина называется «Дочь купца Зотова». Художник – Василий Сомов.

– Откуда взялись эти сведения?

– Они есть в Интернете.

Надежда направилась к выходу. Ираида Самсоновна спросила:

– Куда ты?

– На встречу с прекрасным, – ответила ей Надежда.

Надежда прошла по Кадашевскому переулку до чугунной ограды сквера и свернула направо. Срезала угол и пересекла дворами соседний квартал. Через три минуты она вышла к ажурной ограде Третьяковки, за которой зеленели деревья и была видна стена со сплошным рядом сводчатых окон. Далее стояло одноэтажное желтое здание, за которым Надежда свернула во двор Галереи.

Она купила билет, в киоске взяла пару брошюрок и путеводитель. Поднялась по парадной лестнице и, сверяясь с планом, двинулась к залу русской живописи девятнадцатого века.

Полтора часа, отведенные на то, чтобы дойти до музея, найти картину и как следует ее рассмотреть, вылились в полных четыре. Надежда подолгу задерживалась перед картинами Константина Флавинского, Ореста Кипренского, Венецианова. И каждый раз она ловила себя на мысли, что смотрит на давно знакомые картины другими глазами. Очевидно, прожитые годы сделали душу созвучной многим вещам, которые прежде были ей недоступны.

Картину «Дочь купца Зотова» она обнаружила в дальнем углу зала русской живописи девятнадцатого века. Взглянув не нее, Надежда пораженно застыла: формат картины был много меньше той, что висела в гостиной ее ателье. Из полуфигурного портрета картина превратилась просто в портрет. Его нижняя граница обрывалась на уровне груди девушки. На нем не было ни шкатулки, ни обнаженных рук девушки, которые держали ее. Юбка-колокол с шифоновыми драпировками тоже исчезла. Картина показалась Надежде непропорционально отрезанной и вызывала противоречивые чувства. В остальном она была точно такой же.

Надежда поискала глазами дежурную, но в это время к картине подошла группа школьников. Дети обступили Надежду, но вместо того, чтобы смотреть на картину, перешучивались и толкали друг друга.

– Тихо, ребята, тихо! Вы не на переменке, вы в музее, – сказала учительница, дернула за рукав расшалившегося мальчика и, наклонившись к нему, прошептала: – Или ты успокоишься, или я сейчас же позвоню твоей матери…

Мальчишка встал столбиком, остальные тоже притихли, не переставая исподтишка друг друга шпынять.

– Мы смотрим на картину «Дочь купца Зотова». – Учительница повысила голос: – Смотрим на картину!

Из другого конца зала к ним тут же направилась служительница. Учительница показала свой бейджик:

– У нас есть разрешение.

Смотрительница строго указала:

– Потише, пожалуйста.

– Слышите, дети? – сказала учительница. – На эту картину у нас только минута. – Она достала телефон и стала с него читать: – Одним из самых значительных работ художника-портретиста Василия Сомова явился портрет дочери купца Зотова, который был куплен Павлом Михайловичем Третьяковым в одна тысяча восемьсот шестьдесят пятом году. Не многие работы Сомова сохранились до нашего времени, но его по праву считают одним из выдающихся русских художников-портретистов. До того как попасть в музей, картина хранилась в мастерской художника. В день его смерти там случился пожар. Здание выгорело дотла, картину успели спасти, но она значительно пострадала – нижний край обгорел вместе с подписью художника Сомова. Ввиду того что картина хранилась у самого художника, его авторство не подверглось сомнению. – Учительница перемотала пальцем текст в телефоне и заключила: – Остальное вам будет неинтересно. Петров! Я все вижу!

– Катерина Егоровна, а что значит – картина значительно пострадала?

– Неужели не ясно? Сгорел нижний край, и его обрезали. Идем дальше!

Дети потянулись вслед за учительницей. Надежда заложила руки за спину и подошла ближе к картине. Ей показалось, что она написана аккуратнее копии. Поверхность картины была гладкой, и краски – значительно ярче. Только у нижнего края, у самой рамы был виден коричнево-рыжеватый налет. Она представила себе, как долго примерялся реставратор, прежде чем отрезать сгоревшую часть картины.

На табличке был указан год написания картины: тысяча восемьсот шестьдесят четвертый. Значит, после ее окончания Василий Сомов прожил только один год.

Когда Надежда вернулась в ателье, она подошла к портрету и внимательно осмотрела его. Заметила темные, похожие на порезы линии, и утвердилась во мнении, что этот портрет был написан не так тщательно, как тот, что висит в музее. Надежда присмотрелась к подписи и безо всяких усилий прочитала имя художника: «В. Сомов». Потом вгляделась в лицо девушки: изящная головка, на тонкой шейке – бархотка, по линии декольте – нежная вышивка, к корсажу приколот маленький букетик цветов. На руках – длинные перчатки, запястье охватывает браслет с пятью большими сапфирами и крупным бриллиантом.

Ларец в ее руках украшен золотистым металлом и цветными камушками. На крышке ларца – золотая ящерка. Разглядывая воздушное платье девушки, Надежда вдруг поняла, что основная идея ее коллекции родилась под впечатлением от него. Она неосознанно повторила и развила идею старинного платья, воплотив ее в художественный образ современных моделей.

Надежда поднялась в свой кабинет, взяла со стола лупу и вернулась к картине. Она влезла на консольный столик и приблизила лупу к лицу и голове девушки. Внимание Надежды привлекли проступающие сквозь краску волокна. По границе головы девушки они не совпадали с углом наклона остального холста.

В гостиной между тем появилась Ираида Самсоновна. Заметив Надежду, стоящую на консольном столике, она удивленно застыла.