Она не будет бояться диких животных. И мужчин. Особенно французских шевалье.

Марк потрепал гриву коня и поправил подбитый мехом плащ. Предрассветное марево не позволяло четко видеть людей и предметы. Этим утром он был в хорошем настроении, раннее пробуждение по такому поводу его даже радовало.

На природе, вдали от душных помещений замка, он опять ощущал себя живым. Придворный мир не для него. Как и графиня Лосфорд. Последние два вечера он старался не сталкиваться с ней. Сэр Гилберт сказал, что леди Сесилия его не простила и не простит. Что ж, это взаимно. Ему нечего ей сказать. По крайней мере, из того, что рыцарь может позволить себе в адрес леди.

Он с удовольствием проведет день на природе, среди мужчин с оружием в руках. Выступит против большого и сильного зверя, способного клыками разорвать человека.

Марк пришпорил лошадь и подъехал к группе людей, среди которых был и де Куси. Даже в такой час он был весел, шутил и улыбался. Слава богу, леди Изабеллы рядом не было. Они смогут провести хоть один день без женщин.

Проезжавший мимо король остановился около него:

– Де Марсель?

От неожиданности Марк ответил не сразу. Затем он поклонился, но осмелился посмотреть Эдуарду прямо в глаза.

– Вы поступили благородно, дали возможность юному Гилберту взять реванш.

Щеки Марка запылали.

– Я обязан этой идеей леди Сесилии.

– Посмотрим, так же вы хороши в охоте, как и на турнире?

– Я привык быть рядом с королем в битве, но не на охоте.

– Тогда вы должны знать, что копье рыцаря, как и короля, всегда попадает в цель, – ответил Эдуард.

При всей своей ненависти к этой стране и людям, Марк не мог не улыбнуться. Что ж, он покажет этому королю, чего стоят люди из Пикардии.

Марк внимательно выслушал речь короля перед подданными, в которой он представил план и определил задачи каждого, и с неохотой признал, что Эдуард производит приятное впечатление. Если он все свои кампании проводит с такой энергией и энтузиазмом, то неудивительно, что список его побед столь внушителен.

День обещал быть приятным, кроме того, он сможет забыть о леди Сесилии, поцелуе и шуточном поединке с Гилбертом, завершившемся совсем не так, как ожидалось. Они с Ангерраном слишком надолго задержались в мире женщин, интриг и развлечений. Марк почти убедил себя, что больше никогда не станет думать о графине, как вдруг она появилась в поле зрения.

Теплые одежды скрывали очертания фигуры, но он заметил поворот головы и увидел глаза. Они смотрели так же напряженно, почти враждебно, как и в первый день их знакомства на турнире.

Де Марсель повернулся к королю:

– Разве дамы тоже охотятся на кабана?

Насколько ему было известно, они предпочитали оленя или зайца. Ведь когда кабан загнан, охотник выходил на него один на один с копьем, а ударить дважды такой зверь возможности не предоставлял. Подобные сцены не для женщин.

Эдуард посмотрел на леди Сесилию и нахмурился:

– Ее мать была любительницей охоты на кабана.

Во время нее и погибла. С тех пор Сесилия не принимала участие в охоте.

Значит, ее мать умерла, охотясь на кабана.

Марк был так удивлен, что не нашелся как отреагировать. Смерть отвратительна, он сталкивался с этим не раз, но мужчины имеют возможность привыкнуть к этому. Однако женщины…

Извинившись, Марк поскакал к Сесилии. Она заметила его и сильнее поджала губы.

– Вы сказали, что ненавидите охоту, – без приветствий начал он. – Зачем же вы здесь?

– Мне не требуется ваше разрешение.

– Я бы его и не дал.

– Женщины во Франции предпочитают отсиживаться в стенах замка?

Перед ним опять была та леди Сесилия, что и в первый день их встречи. Однако сейчас ему казалось, что она разговаривает не с ним, а с собой, и все ее эмоции вызваны собственными мыслями. Если она и дальше будет тратить столько сил на обуздание собственного страха, то не сможет думать об охоте, а это весьма опасно.

– Король рассказал мне о вашей матери.

Она так сильно натянула поводья, что лошадь дернулась.

– Прошел почти год. – Ах, разве время могло ее исцелить?..

– Вам нельзя оставаться без сопровождения.

Сесилия улыбнулась неожиданно приветливо, такой он ее еще не видел. Он решил, что был вознагражден за разумное предупреждение и заботу, однако вскоре понял, что улыбка предназначалась совсем не ему. К ним подъехал сэр Гилберт.

– Я не останусь одна, – произнесла Сесилия, глядя на молодого человека с нежной улыбкой.

Тот с довольным видом занял место рядом.

Марк нахмурился. По непонятной причине возникло впечатление, что этот юнец вновь его обошел.

– Не отходите от нее, – бросил он и пришпорил лошадь, чтобы догнать короля.

Глядя в спину удаляющегося Марка, Сесилия вздохнула.

– Ты в порядке? – спросил Гилберт.

Она лишь кивнула.

Он по-прежнему смотрел на нее с беспокойством.

– Я был не прав, решив поторопить тебя. Де Марсель прав. Ты еще не готова. Надгробие может подождать.

Она была готова согласиться, но…

«Ну же, Сесилия! Покажи им всю силу, которой обладает юная графиня».

– Нет, все хорошо. Я готова, – заявила она.

Слушая, как де Марсель пытается ее успокоить, она решила, что не может отомстить за гибель отца мечом, но должна отдать дань памяти маме, поборов свои страхи. Марк де Марсель станет тому свидетелем. Она докажет ему, что англичан, даже женщин, не так просто победить.

– Не волнуйся. – Она похлопала рукой в перчатке по плечу Гилберта.

Милый мальчик, он так добр, что согласился быть рядом с ней, зная, чего ей будут стоить эти часы.

– Я буду осторожна.

Лошади двинулись вперед, копыта смешивали снег с грязью под ним, из ноздрей вырывались струи пара.

Группа собралась совсем небольшая, и она была единственной женщиной. Они с Гилбертом заняли место рядом с королем. И все же Марк оказался к нему ближе. Сесилия была крайне удивлена, что король впустил Марка в круг своих приближенных.

– Если бы я победил на турнире, сейчас был бы рядом с его величеством, – сокрушенно вздохнул Гилберт.

Сесилия во все глаза смотрела на Марка, но на этот раз не испытала ставшего привычным презрения. Она гордилась им. Было в душе еще что-то, связанное скорее с земными грешными чувствами. Она могла смотреть на него, и в груди не появлялась жгучая ненависть.

Марк мельком взглянул на нее, произнес что-то, склонившись к королю, тот повернулся к ней и, нахмурившись, предложил: