— Охренеть! — обрисовал тот своё впечатление.

— Значит так. Ставь задачу следопытам: найти место боя с наёмниками и тщательно его изучить. Пусть носом землю нюхают, но все подробности выяснят. Потом внятно доложат. Уяснил?

— Ага, — радостно козырнул Гоша, полагая бандану вполне уставным головным убором, — Тебе, Лукьяныч, доложат?

— На кой мне? — рассердился безопасник, — Я, что ли их командир? Тебе доложат. А ты, суммируя их выводы, доложишь мне. Заодно посмотрю, как ты умеешь формулировать доклад.

Парис, обрадованный тем, что вынужденное безделье кончилось и появилось реальное задание, внезапно сник. Ясно и чётко выражать свои, вечно ускользающие мысли, Гоша не умел, да и не стремился к совершенству в риторике. Во время зачистки, у костра на привале или в постели с любимой подобное умение было совершенно ни к чему. А в большие начальники он выбиваться не стремился.

— Что замер? — подстегнул Малюта, — Бегом!

Леший сидел в штабе дружины, пил чай и нервно курил, осаживая себя каждый раз, когда рука непроизвольно тянулась к рации. С самого утра он лично распорядился ввести режим радиомолчания, опасаясь возможности диверсантов подслушивать переговоры поселенцев.

Несколько раз в комнату заглядывал Мотя Давыдов, числящийся порученцем при штабе, а после бегства Петьки, назначенный ординарцем воеводы. Василий Иванович либо требовал принести ещё чая, либо раздосадованный на отсутствие новостей, гнал парня.

Ещё утром ему казалось, что маховик контртеррористической операцией, разработанной на основе интуиции и предварительных данных, раскручен на полную и сбоев не даёт. Но к вечеру, тягостное безделие, усугублённое информационным вакуумом, гибелью дозора и нападением на рыбацкую артель, стало казаться невыносимым. Появились сомнения в правильности предпринятых действий, в скоропалительных выводах и целесообразности решений.

Нужно срочно отвлечься и не накручивать себя. Только как? Самый простой способ выпить пару стопочек крепкой настойки. Тревожные мысли от подобного воздействия мгновенно попрячутся в лабиринте извилин, не выдержав когнитивного диссонанса с внутренним наполнением и окружающей реальностью. Жаль только не с кем.

Сердюк с Малютой сейчас далеко, рискуют жизнями, выполняя его поручения. Они первыми увидят прав ли Леший или все предпринятые меры ошибочны. На них сейчас лежит огромная ответственность за судьбу не только отправленной экспедиции, но, возможно, поселений и рода Леших.

«Не нужно наматывать свои нервы на ворот, — успокаивал себя воевода, — Даже если Люська права и я слишком мнительный, это не повод заниматься самоистязанием. Ничего критически непоправимого ещё не произошло и, даст Бог, не случится. Спокойствие, как говорил в мультике Карлсон, главное спокойствие.»

Можно, конечно, сходить в гости к Карловичу. Этот обрусевший гуманист всегда рад гостям, невзирая на их чины и регалии. К тому же у него в загашнике обязательно найдётся бутылочка превосходного армянского коньяка.

Вот только пить сейчас Леший не имел права. Ситуация в любой момент могла измениться в самую неблагоприятную сторону и нужно сохранять способность адекватно мыслить и рационально реагировать на обстоятельства. Иначе, страшно даже представить, на какие решения подтолкнёт одурманенная алкоголем голова.

Снова Мотя просунул рыжую шевелюру в узкую щель между дверью и притолокой. Василий Иванович раздражённо отмахнулся, но парень не исчез, как регулярно поступал до этого момента. Только растерянно улыбнулся и сморщил вздёрнутый носик, отчего конопушки испуганно попрятались.

— Что? — предчувствуя недоброе, спросил Леший.

— Дежурный докладывает, что паломники прибыли, — сообщил порученец.

— Как не вовремя! — чертыхнулся воевода, — Откуда? Из Редькино заявок не поступало.

— Говорят из самой столицы. На микроавтобусе с конвоем. Говорят срочно. Требуют Данилу-проводника в провожатые до Уральского хребта.

Глава 12

Яков Исаевич лично явился проводить паломников до просеки, по которой они, влившись в караван лошадников, смогут пересечь лес и выбраться на региональную трассу до Тагая Подлесного.

Выглядел староста достаточно церемонно, учитывая важность отведённой ему роли, и в то же время весьма комично. Новая, едва ли стираная больше двух раз, белая рубашка, парадный, хорошо отглаженный костюм. Причём брюки заправлены в начищенные сапоги из яловой кожи. Довершала гардероб широкополая фетровая шляпа, непонятно как оказавшаяся в богом позабытых выселках.

Впрочем, смеяться над ним никто не собирался. Во-первых, преклонный возраст не позволял. Во-вторых, все понимали степень зависимости от прихоти этого сухонького, опирающегося на клюку, с тонко вырезанным орнаментом, старика.

— Если есть претензии к нашему гостеприимству и размещению на постой, то говорите сейчас или молчите до конца жизни.

От столь напыщенного обращения кто-то из женщин нервно хихикнул, но мгновенно осёкся.

— Благодарим за приём и заботу, — не менее официально ответил Выживальщик и слегка поклонился, держа «Сайгу» на сгибе локтя, дулом вниз.

— Если готовы, то следуйте за мной, — распорядился староста и степенно зашагал от сарая к просматривающемуся средь кусты шиповника арьергарду татарского обоза.

К переминающимся с ноги на ногу лошадникам паломники подошли одновременно с Зинаидой Матвеевной и сопровождавшими её девушками. Те принесли две объёмные торбы, сильно смахивающие на термосумки городских курьеров. Видимо с пирожками.

К удивлению Данилы ведунья так же приоделась. Василькового цвета сарафан с алыми вставками, да голубенькая косынка. Наряд плохо гармонировал с камуфляжными костюмами наёмников. Ещё Бензина напрочь отрицала всякие респираторы и повязки, будто твёрдо уверовала в свой иммунитет.

То ли процедура прощания с контрабандистами требовала какого-то особого регламента, то ли в проводы паломников она вкладывала особое значение, стремясь придать расставанию больше драматизма, как бы извиняясь за неспособность оказать иную помощь. Охотнику в какой-то момент показалось, что всё выльется в ритуал последнего целования по церковному обряду.

Другими словами ситуация сильно напрягала Данилу и ничего хорошего не сулила. Однако его подопечные восприняли проводы за чистую монету и с напускной серьёзностью старались соответствовать моменту.

— Познакомься, — жестом подманила ведунья проводника, после церемонии, — Это Ринат. Он «хужа»[2], так что по всем вопросам, прежде всего, к нему.

Данила знал, что так именовали атамана или хозяина и кивнул в знак уважения.

— Это тот самый Выживальщик, за которого я тебя просила, — в свою очередь представила знахарка охотника.

Поджарый, жилистый мужичок, среднего роста и авторитарными манерами поприветствовал Данилу демонстрацией открытой ладони.

— Наслышан, — коротко бросил Ринат.

Хужа казался совсем ещё не старым. Насколько можно судить по изучающему взгляду карих, слегка раскосых глаз. Остальное лицо скрывала дорогая полумаска со сменными фильтрами и четырёхточечной системой крепления. Скорее всего, она свидетельствовала не о маниакальной заботе о здоровье, а служила отличительным атрибутом власти. Остальные наёмники носили армейские балаклавы со встроенным дыхательным клапаном.

Взяв инициативу в свои руки, он сразу перешёл к делу.

— Погонщики угнали табун полчаса назад. Поэтому предлагаю напрасно не трепать языком, а занять место в караване и начать