Оставляя за спиной дом, в котором вырос, он помчался к всегда манившим его скалистым берегам. Когда-то он твердо решил, что если у него однажды появятся дети, то расти они станут именно там. Так что жить они будут именно здесь. Все вместе. Разумеется, если Серена не уйдет, как когда-то ушла его мать. Но стоит ей лишь заполучить необходимые для сестры деньги, как ее уже ничто не удержит.

Но пока что она была рядом, и он вез ее в свое сокровенное место, где прятался от всего мира, чувствуя себя так, словно, ведя ее на виллу, раскрывает перед ней самого себя.

Тряхнув головой, Никос отбросил лишние мысли, сосредоточившись на предстоящей ночи с женщиной, пробудившей в нем такую страсть и желание, о существовании которых он раньше даже и не подозревал.

– Красиво, – улыбнулась Серена, выходя из машины и разглядывая виллу.

Поймав ее за руку, он подвел ее к двери.

– Наш ребенок вырастет именно здесь.

Только сейчас он сам до конца осознал, что это значит.

Выстроенная им вилла наконец-то станет настоящим домом.

Домом для его семьи.

Для его ребенка.

Но разве это вообще возможно?

Он же всегда тщательно следил, чтобы этого не произошло. Всегда. За исключением той единственной ночи, когда Серена вскружила ему голову и заставила забыть об элементарной контрацепции.

– Не в Афинах?

– Нет.

С каждой секундой Никос все больше убеждался, что принял верное решение. Его ребенок будет расти лишь на Сантарини, где сможет узнать те же радости мира, что когда-то познавал здесь он сам. Только его ребенок желанный, а значит, на его долю выпадет куда больше радости и счастья. И рядом с ним всегда будет отец.

– Но как же твоя работа?

Стук ее каблуков эхом отражался от стен.

– Это не твоя забота. – Пройдя через гостиную, он приоткрыл дверь во внутренний дворик с бассейном. – Здесь есть кабинет, соединенный с афинским офисом всеми мыслимыми технологиями.

Никос твердо решил, что большую часть времени станет проводить на острове. Он нужен бабушке и, главное, нужен ребенку. А еще он, как ни сложно это признать, действительно хочет быть рядом с Сереной.

Пусть он и не готов плясать вокруг женщины, изображая любовь, в которую все равно не верит, но он приложит все усилия, чтобы у его сына было все то, чего никогда не было у него самого. Он никогда не знал материнской любви, но, заключив сделку с Сереной, он не допустит повторения истории. И остается надеяться, что если он всегда будет рядом, то сумеет полюбить малыша так, как должен был бы любить, но никогда не любил его отец.

– У вас с ребенком будет все, что я в силах вам дать.

В ответ Серена лишь посмотрела на него полными сомнения и недоверия глазами.

Неужели она так же, как и он сам, сомневается в его способности любить?

Только теперь Серена осознала сложившееся положение. Неужели Никос всерьез рассчитывает, что она станет растить ребенка в этом уединенном убежище, пока он живет своей обычной жизнью в Афинах? Или такова плата, что он от нее потребует за деньги для сестры?

Отличная вилла, потрясающий дом… Но зачем ей все это, если здесь не будет любимого мужчины? Не нужен ей тот жестокий Никос, что встретил ее по возвращении на Сантарини. Она хочет того, в которого влюбилась три месяца назад и который впервые за долгое время выглянул из-под маски этим вечером.

– Ошибаешься. Это очень даже моя забота, – возразила она, устало устраиваясь за столиком у бассейна.

Если он не собирается уделять ей внимание, ей здесь делать нечего. В Англии она, по крайней мере, будет рядом с сестрой.

– Это идеальное для нашей семьи место.

Удивленная непривычными нотками в бархатном голосе, Серена обернулась и увидела, что Никос задумчиво смотрит куда-то вдаль.

– Для семьи? – переспросила она, не успев прикусить язык. Не для ребенка. Для семьи.

– Да. Для семьи.

Похоже, он что-то уже твердо для себя решил. Только это еще не значит, что она готова смириться с откровенным шантажом вроде того, когда он заявил, что даст ей денег для искусственного оплодотворения сестры. Не значит, что она готова остаться. Почему она вообще так безропотно соглашается следовать за ним с острова в Афины и обратно?

Наверное, пора наконец уже признаться.

Чем дальше, тем сильнее она его любит.

Да, именно в этом-то все и дело.

Несколько секунд они пристально глядели друг другу в глаза, а потом Никос подошел совсем близко.

– Отныне вы с ребенком – моя семья, и вы станете здесь жить, а я окружу вас всеми мыслимыми и немыслимыми благами.

Никос преодолел последний разделяющий их шаг, а голубые глаза потемнели от желания, недвусмысленно намекая, что сейчас его интересуют совсем не разговоры.

– А как же твоя бабушка? – Сильные руки Никоса притянули ее к себе, но неужели он всерьез хочет, чтобы сама она жила на этой роскошной вилле, тогда как вырастившая его женщина доживает свой век в крошечном старом домишке?

В ответ Никос лишь улыбнулся, буквально гипнотизируя ее взглядом, полным огня и желания.

– Бабушка будет рада, что ты здесь живешь.

– Возможно, но она сама должна жить среди всей этой роскоши. – Серена, сама того не желая, слегка повысила голос. Как можно быть настолько бессердечным? Выстроить себе все это великолепие, а бабушку бросить на произвол судьбы?

– Ты всегда о других думаешь больше, чем о себе? – Резкий вопрос смягчили мелькнувшие в глазах веселые искорки.

Но не успела она еще ничего ответить, как Никос приник к ее губам, и Серена охотно ответила на поцелуй, не в силах сопротивляться тому притяжению, что весь вечер влекло их друг к другу. Она уже не в силах была контролировать собственные чувства или что-то скрывать, но неприступная стена, окружавшая его сердце, никуда не делась. Что бы она там к нему ни испытывала, сам Никос совершенно не стремился впускать ее в свою душу.

Глубоко вздохнув, Серена отогнала от себя лишние сейчас мысли и полностью растворилась в поцелуе, обвивая крепкую шею руками и прижимаясь к Никосу еще плотнее.

На секунду оторвавшись от ее губ, Никос пристально на нее посмотрел и выдохнул:

– Как же я люблю эту твою черту.

Серена удивленно и недоверчиво моргнула. Начало фразы буквально лишило ее дара речи, но конец все расставил по местам. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы осознать смысл сказанного. И разумеется, он не имел ни малейшего отношения к тем словам, что она мечтала услышать.

Не желая выказывать свою боль, она слегка улыбнулась, гадая, доведется ли ей хоть раз услышать от него настоящее признание.