Никос почувствовал легкий укол вины.

– Но твоя настоящая мать тебя не бросила. Не развернулась и не ушла.

При всем желании он просто не мог не сравнивать. И что бы там ни пряталось в ее прошлом, у нее, по крайней мере, была семья. Та самая семья, о которой он годами мечтал, но каждый раз сам все портил. Как испортил и сегодня, когда она призналась ему в любви.

– Не ушла, но всю жизнь ясно давала понять, что осталась с отцом лишь ради меня. Они разошлись, а я стала лишь результатом или, как бы ты выразился, «последствием» их безуспешных попыток наладить отношения. А в итоге они остались вместе лишь из-за меня, и мать всю жизнь винила меня во всех своих несчастьях.

– А разве они бы не остались вместе ради твоей сестры?

– Нет, ее, как она и мечтала, отправили в школу, а сами попробовали начать все сначала ради меня, только ничего не изменилось. Отец по-прежнему изменял и врал, а мать презирала меня, считая главной ошибкой в жизни.

– А мой ребенок, это твоя главная ошибка?

– Моя ошибка в том, что я вернулась.

Никос недоверчиво разглядывал Серену, не в силах понять, откуда взялась эта ледяная королева, полная сил и решимости.

– Я хочу, чтобы мой ребенок был счастлив и не нес на себе груз ответственности за ошибки родителей, слушая, как они бесконечно ссорятся и выясняют отношения. Я через все это уже прошла и такой судьбы для ребенка точно не хочу.

Что ж, наверное, она права. Счастливо они точно жить не смогут. Похоже, ради ребенка ему придется смириться с тем, что они станут жить раздельно, и он лишь изредка будет навещать своего малыша.

– Хорошо, я позабочусь, чтобы ты сегодня же вернулась в Англию.

Приятно чувствовать, что он снова хоть как-то владеет ситуацией.

– Спасибо.

Стянув с пальца обручальное кольцо, она аккуратно положила его на отполированный столик.

– Все мои вещи со мной, так что возвращаться в Афины я не стану. А сейчас я бы хотела принять душ и переодеться.

Когда она наконец вышла из ванной и нашла Никоса рядом с бассейном, она сразу же поняла, что не будет никакого трогательного примирения и уж тем более запоздалых признаний в любви. Ничего не изменилось. Ему никто не нужен, так же как и не нужна ее любовь.

– Я забронировал для тебя билет на ближайший самолет в Лондон.

Вот оно. На этот раз они действительно прощаются и, судя по всему, ему вообще безразлично, что станет дальше и с ней, и с ребенком. Очередное подтверждение того, что она ошибалась, когда считала, что у них может что-то получиться.

– Когда рейс?

– Такси уже едет.

Вот и замечательно. Чем быстрее они расстанутся, тем лучше.

– Серена?..

Но не успел он еще ничего добавить, как они услышали шум мотора подъехавшего такси. Как же ей сейчас хотелось взять его за руку, посмотреть в голубые глаза и шепотом спросить, что же он хотел ей сказать…

– Такси приехало, – бросил он коротко. – Мой адвокат свяжется с тобой по поводу ребенка.

Адвокат? Так теперь они станут общаться лишь через адвокатов? Ну и ладно. Вытащив блокнот, она быстро написала адрес, оторвала листок и протянула его Никосу.

Несколько секунд он лишь молча ее разглядывал, а потом взял протянутую бумагу.

– Прощай, Серена.

– Прощай, Никос.

Следующие две недели Никос безуспешно пытался работать, но сейчас все его внимание было сосредоточено на журнальном заголовке, мгновенно воскресившем воспоминания, которые он все эти годы старательно пытался забыть.

С тех пор как Серена уехала, он, не желая подвергаться унижению после громкого объявления о помолвке, держался в тени, но это… Он припомнил краткий разговор о матери, когда они навещали бабушку. Как же Серена тогда удивилась, узнав, что его мать была наполовину англичанкой… Так неужели этого удивления хватило, чтобы заставить ее копаться в прошлом, а потом порадовать мир скандальной историй, в которой, разумеется, она не обошла стороной и их собственный разрыв?

Усевшись в такси под хмурым лондонским небом, он плотно стиснул свернутый в трубочку ненавистный журнал, из-за которого, собственно, сюда и прилетел.

Никос до сих пор помнил, как снятое ею обручальное кольцо впилось ему в ладонь, а сама Серена облила его холодным презрением. Для нее все это было ошибкой… Машина остановилась у величественного на вид многоэтажного дома, совсем не походившего на тот, каким он его представлял, еще раз подтвердив опасения, что это именно она состряпала грязную историю.

Поднимаясь по все еще влажным после дождя ступеням, Никос задумался. А впустит ли она его вообще внутрь? Как же непривычна эта нерешительность… Глубоко вдохнув, он все же собрался с силами и позвонил в домофон.

– Да?

Почему он так остро реагирует на ее голос? И почему этот голос такой уставший и замученный? В нем мгновенно вспыхнули новые сомнения. Могла ли эта женщина, неистово шептавшая слова любви, действительно пытаться разрушить его жизнь?

Но не успела она еще открыть дверь, как в нем проснулась ярость, смешанная с сожалением о несбывшемся.

– Серена, нам нужно поговорить.

Дверь наконец-то открылась, но сама Серена больше не произнесла ни слова, словно уже успела раз и навсегда выкинуть его из своей жизни. Не в силах справиться с переполнявшими его чувствами, Никос стремительно побежал по ступенькам, сгорая от желания хотя бы просто ее увидеть.

Поднявшись наверх, он вошел в приоткрытую дверь, и, стоило ему только увидеть Серену в простом свитере и черной юбке, как все его внимание мгновенно сосредоточилось на ее различимо округ лившемся животе. А потом поднял взгляд и утонул в зеленых глазах, от которых так и веяло морозом.

– Вообще-то я ждала писем адвоката, а не тебя самого.

Придвинувшись ближе, Никос постарался не обращать внимания на темные круги под прекрасными глазами и собственное желание, что вспыхнуло внутри его с невиданной силой. Черт, да что это с ним такое? Нельзя ни на секунду забывать, что она недрогнувшей рукой написала о нем статью, а потом продала в журнал. И именно поэтому он и прилетел. Или не поэтому?

– Я – отец твоего ребенка, и ты не можешь просто взять и вычеркнуть меня из жизни.

Удивленно на него посмотрев, Серена, не говоря ни слова, молча пошла в комнату, заваленную сумками с частично распакованными детскими вещами. Никос нерешительно замер на пороге. Доведется ли ему увидеть своего ребенка в этой одежде?

* * *

Бешено бьющееся сердце мешало нормально дышать и говорить, а Никос все так же разглядывал детские вещи, что они вчера выбирали вместе с Сэлли, которая уже знала всю историю, в том числе и о тех ужасных условиях, что выдвинул ей Никос. Вот только оказалось, что, несмотря на то, что она разорвала сделку и уехала, он все равно перевел Сэлли деньги, настоятельно требуя держать их в тайне от самой Серены.