– Два года я провел в Афинах, каждую секунду трудясь на благо «Ксантипп шиппинг», и сумел заработать даже больше, чем когда-то мечтал. Все шло замечательно, у меня была четкая цель и интересное дело, а потом мне написала мать.

– И что? Я не понимаю. – Она осторожно накрыла его руку своей.

– Не понимаешь?

Сколько же в нем злости…

Серена мгновенно вспомнила собственное детство, из-за которого всю жизнь отталкивала от себя мужчин, боясь, что они причинят ей боль.

Она молча покачала головой.

– Ну конечно. Куда уж тебе, у тебя же был счастливый дом, который заслуживает каждый ребенок.

Серена мгновенно напряглась. Ни за что в жизни она не станет рассказывать ему собственную историю. Да и как она вообще смогла полюбить человека, искренне верящего, что она вернулась лишь за деньгами? А потом еще и подтвердила его подозрения, согласившись выйти за него, чтобы сестра смогла позволить себе очередной сеанс искусственного оплодотворения?

– Ничего ты обо мне не знаешь, – выдохнула она, не в силах отвести взгляд. – Но ты так и не ответил. Что же все-таки случилось?

Никос судорожно стиснул зубы, но все же ответил.

– Стоило только матери отыскать кошелек побогаче, как ее «любовь» сразу же умерла, а я остался с отцом. Только и ему было не до меня. Слишком уж он был занят, заливая свое горе.

Разглядывая раскинувшиеся перед ним Афины, Никос вздохнул. Предполагалось, что сегодня они отдохнут и погуляют на манящем Серену Акрополе, которому однажды предстоит стать наследием его ребенка. План был весьма неплох, но почему, вместо того чтобы спокойно гулять и наслаждаться прекрасным днем, они теперь обсуждают его прошлое?

Сейчас Серена была так близко, что он отчетливо ощущал жар ее тела, мгновенно воскресивший в памяти образы прошлой ночи, полной той страсти, что суждено стать основанием их брака. Приняв его условия, Серена недвусмысленно показала, что ради желаемого ни перед чем не остановится. Любовь не имеет ни малейшего отношения ни к тому, что у них было в те краткие недели на Сантарини, ни к будущему браку. Страсть – единственное, что он может ей предложить.

– Однажды мать просто ушла и никогда больше не возвращалась. – Он осознал, что произнес эти слова вслух, лишь когда Серена крепко к нему прижалась. – Так что давай не будем создавать ненужных сложностей и открыто признаем, что женимся лишь ради ребенка, а между нами нет ничего кроме физического желания. Эмоции в таком деле ни к чему.

Стоило ей вернуться, как он сразу же заподозрил, что она вернулась лишь потому, что узнала о его настоящем положении, в поисках того, что его мать искала в том мужчине, ради которого она оставила отца. И этот страх никуда не делся. Но одно он знал точно. Никогда и ни за что он больше не станет жертвой любви. Он честно станет заботиться о Серене всеми доступными способами, но ни за что не даст ей власть вновь разбить ему сердце.

Отстранившись, Серена задумчиво обошла россыпь камней, а потом ослепительно улыбнулась.

– Есть здесь еще на что посмотреть?

Неужели весь этот разговор ему всего лишь померещился? Ладно, в конце концов, так даже лучше.

Подавшись вперед, Никос вновь взял ее за руку и повел к Парфенону, почти сразу же забыв о неприятном разговоре и искренне радуясь ее восхищению, что ярко вспыхнуло в зеленых глазах, стоило лишь ей прикоснуться к величественным камням, пролежавшим здесь не одну тысячу лет.

Хорошо все-таки, что он решил провести этот день в ее обществе.

Невольно задумавшись, Никос вспоминал те две недели, что они провели на Сантарини, наслаждаясь каждой секундой и живя лишь сегодняшним днем. Улыбка, поцелуй, малейшее прикосновение… Разве может быть что-нибудь важнее и лучше?

Жаль, что этого больше не будет.

Но теперь он должен стать отцом.

И при этой мысли ему было одновременно и хорошо, и невыносимо страшно.

Солнце поднималось все выше, и чем дальше, тем сильнее уставала Серена. Она все еще улыбалась, выспрашивала бесконечные подробности, желая узнать и понять каждую мелочь, но она явно устала. А это плохо. И для нее, и для ребенка.

– Пойдем домой. – Посмотрев на часы, Никос удивился, что уже так поздно. – Доктор скоро придет.

– Доктор? В субботу? Мне еще рано обследоваться.

– Возможно, но я уже обо всем договорился.

Потянув ее за руку, Никос почувствовал сопротивление, но спустя пару секунд она все же сдалась и последовала за ним. Пробираясь сквозь бесконечных туристов, Никос вздохнул. Когда же они наконец смогут остаться одни?

– Неужели ты до сих пор сомневаешься в отцовстве?

Мгновенно обернувшись, он увидел, что она смотрит куда-то себе под ноги.

– За два дня ты перенесла два перелета и сама сказала, что первые месяцы плохо себя чувствовала. Тебе нужен доктор. Я не хочу, чтобы с ребенком что-то случилось.

Наконец-то на него посмотрев, Серена пару секунд удивленно его разглядывала, а потом стремительно зашагала вперед, даже не пытаясь скрыть своего раздражения.

Методично отвечая на вопросы греческого доктора, Серена ни на секунду не могла забыть о стоявшем у нее за спиной Никосе. Он ей не доверяет. Но в чем же причина этого недоверия? Он до сих пор сомневается, что ребенок его, или слишком за него переживает?

Слушая, как доктор что-то произносит на греческом, совершенно не заботясь о том, чтобы она его поняла, Серена закусила губу. Похоже, на нее саму всем вообще наплевать, лишь бы с ребенком все было в порядке. И как ей только в голову пришло, что вновь вспыхнувшая страсть и целая ночь бурных объятий могут что-то изменить?

Не в силах больше слушать, как мужчины разговаривают о ее ребенке так, словно к ней это вообще не имеет никакого отношения, Серена не выдержала.

– Что он говорит? – спросила она у Никоса.

– Что тебе нужно отдыхать и вообще себя поберечь.

– Да, отдыхать, – подтвердил по-английски доктор, направляясь к двери. Говорил он вполне правильно, но акцент… – Тошнота скоро отступит, и все будет хорошо.

Поблагодарив врача улыбкой, Серена попыталась представить, как может хоть что-то «быть хорошо», когда она отлично понимает, что любимый мужчина, никогда не ответит ей взаимностью.

– Спасибо, извините, что лишила вас выходного.

– Да не за что. Ради Никоса, что стал моему кузену настоящим сыном, мне ничего не жалко.

Дверь за доктором закрылась, и Серена удивленно повернулась к Никосу.

– А его кузен – это кто?

– Это человек, который взял меня на работу, когда я только перебрался в Афины, всему научил и стал настоящим примером в жизни. А еще был мне отцом в гораздо большей степени, чем родной отец.

– Ты часто видишь родителей?