Что, если все это — ради шанса видеться с мамой? Вызывать ее через Венечку и общаться? Возможно, это и есть моя «высокая цель»?

К горлу подкатывает комок. Чтобы не заплакать, я незаметно от Крис царапаю запястье. Если хочешь подавить боль, нужно испытать другую — вот девиз моей дерьмовой жизни.

Мы с Крис доезжаем до дома, паркуемся во дворе и поднимаемся на свой этаж. Нас сопровождает молчание, но не тишина. Мачеха топает, как слон, будто хочет раскрошить ступени лестницы. Неудивительно, что дверь соседней квартиры приоткрывается и оттуда выглядывает девушка неопределенного возраста. Лицо вроде молодое, а волосы, заплетенные в толстую косу, совсем седые.

— Нашлась? — спрашивает соседка.

— Да. Спасибо, Маруся. — Крис немного оттаивает. — Ты была права, Грипп просто загулялась с новыми друзьями.

— Моя Нюта такая же. Хоть и помладше, а ведет себя… — Седая вздыхает и отмахивается. — Сладу нет! Ну, доброй ночи.

— Доброй. — Крис вставляет ключ в замок.

Надо же, мачеха времени даром не теряет. Вчера нашла ухажера-полицейского, сегодня с соседкой законтачилась. В Краськове она не стремилась заводить знакомства. Глядишь, наладит свою жизнь и отцепится от меня.

Думать об этом почему-то неприятно.

Крис, словно почувствовав, что творится у меня в голове, поворачивается и сканирует мое лицо взглядом. Скорее всего, ищет следы раскаяния. Но они, если и есть, закопаны где-то очень глубоко. Тут не сканер нужен, а лопата.

— Давай не будем. — В голосе мачехи слышится усталость.

— Не будем — чего?

— Портить друг другу жизнь, — говорит Крис. — Мы в одной упряжке, нам нельзя грызться.

— В одной упряжке, как олени? — фыркаю я. — И кого же мы везем? Санта-Клауса?

— Почему сразу олени? Лучше хаски. А везем мы…

— Лекарство, — вырывается у меня. — Как Балто.

— Да. Как Балто, — улыбается Крис. Это один из ее любимых мультфильмов[7].

Злость окончательно отпускает меня. Мачеха, конечно, не передумает и не отменит домашний арест. Я тоже не поверну назад и продолжу выполнять задания. Но грызться нам и правда не стоит. В этом просто нет смысла.

Вымыв руки и лицо, я иду в свою комнату. Запираюсь и достаю из кармана толстовки свиток, телефон и фото. Все раскладываю на столе. Снимок — лицом вниз. Можно подумать, отец способен подглядеть, чем я тут занимаюсь.

Пальцы тянутся к розовой ленточке, и мгновение спустя я читаю:

Твое четвертое задание: пройти сквозь зеркало.

Снова пробегаю по строчке глазами. Понятнее не становится. Как это — пройти сквозь зеркало? Хотя, может, имеется в виду тайный проход за зеркалом? Ну или какой-то магический портал? А что, если он уже открылся?

Я на цыпочках выбегаю в коридор. В моей комнате зеркал, увы, нет, а вот в прихожей имеется подходящий экземпляр. Замерев напротив тяжелой рамы с виноградной лозой, я осматриваю зеркало в поисках паранормальных следов. Ничего не найдя, прикладываю ладонь к прохладной поверхности и осторожно надавливаю, но проход не открывается. Тогда я приглядываюсь к своему отражению: может, зеркальная Грипп сейчас подмигнет и поманит за собой? Я видела такую сцену в сериале «Лок и ключ». Правда, для героини путешествие на ту сторону ничем хорошим не закончилось. А вот для меня оно не может даже начаться! Отражение недоуменно хмурится и не предпринимает никаких попыток наладить контакт.

Я разочарованно вздыхаю, но тотчас встряхиваюсь и бегу в ванную. Почему бы проходу не открыться в другом месте? Зеркало над раковиной совсем небольшое, но голова в него точно пролезет, а значит, и остальное тело тоже.

Подушечки пальцев обшаривают серебряную гладь — чувствую себя подслеповатым енотом-полоскуном, ищущим прорубь во льду. А проруби нет.

Как же мне пройти сквозь зеркало, черт возьми? Это невозможно!

Я сажусь на край ванны и пытаюсь сообразить, что делать дальше. Почему в свитках нет мелкого текста под звездочкой, поясняющего, что к чему? Например, где искать нужное зеркало и какие манипуляции с ним совершать. Со стороны Смерти, я считаю, это большое упущение.

Ладно, иронией делу не поможешь.

Приняв душ и почистив зубы, я плетусь обратно в комнату и заваливаюсь на лежанку. Голова влажная, хотя я ее не мыла. Если усну, завтра встану с такой прической, что к зеркалу страшно будет подойти. Хотя нет, ради выполнения задания я готова стерпеть даже собственное отражение.

Под закрытыми веками крутится калейдоскоп, но не разноцветный, а однотонно-серебряный. Приближается, притягивает, и вот я уже внутри. Теперь понятно, что это — вращающийся зеркальный лабиринт. Чтобы не упасть, нужно двигаться, и я бегу, как хомяк в колесе. У Ксюши был такой — нежно-персиковый, толстощекий и неутомимый в вопросе бессмысленного перебирания лапками. Круг за кругом, круг за кругом. Говорят, хомяки недолго живут, но Ксюша умерла раньше, чем ее хомячок. Об этом я думаю, несясь в лабиринте. Он ускоряется, и ноги едва успевают перепрыгивать со стенки на стенку. Скоро я упаду, пробью одно из зеркал и вылечу во тьму.

«Надо же, как много загублено душ. Двенадцать. Нет, тринадцать».

В зеркалах проступают силуэты. Знакомые. Те самые. Тринадцать жертв моего проклятия. Моих жертв.

Они приближаются, шевелят бескровными губами, силятся что-то сказать, и наконец…

— Агриппина!

Я сажусь и дышу, дышу ртом. По щекам катится пот. А может, слезы.

— Что, кошмар приснился? — склабится сатир. — Надеюсь, я там был.

Мне хочется кинуться ему на шею и обнять, но я подавляю дурацкий порыв.

— А как же. — Натягиваю ухмылку. — Мне снилось, что тебя перепутали с коровой и отдали на мясобойню. Жалко тебя было, но котлеты получились вкусные.

— Правильно говорить «скотобойню», безграмотная ты моя. Бьют ведь не мясо, а скот.

— Раз ты такой умный, помоги с четвертым заданием.

Я спрыгиваю с лежанки и иду к столу, чтобы показать рогатому свиток. Сна ни в одном глазу, а в теле — легкость и бодрость, будто я проспала часов восемь. За окном между тем только-только занимается рассвет.

— Да я уже прочитал. — Останавливает меня сатир. — С зеркалами мы разберемся, но позже. Сейчас есть дело поважнее.

— Какое еще дело? — Я столбенею и смотрю на напарника, пытаясь взглядом донести все свое недоумение. — Что может быть важнее?

— Короткая же у тебя память, малыш. — Рогатый сверкает глазищами. — Может, вспомнишь, кто из великих мыслителей говорил такие слова? Кхе-кхе. Цитирую: «Если хочешь, давай сходим в Терновник до того, как я выполню задание».

Я хлопаю себя по лбу. Ну точно, Терновник! В круговерти событий просьба сатира и данное ему обещание совсем вылетели у меня из головы.

— Хорошо. Давай сходим. — Я с готовностью киваю и выразительно кошусь