Вечером Виталий радостно доложил Марго, что фотографиикрасавицы были отправлены заказчику на утверждение и по электронной почтепришел восторженный ответ «Супер! Утверждаем!»

– Отлично, вот ты и будешь вести этот проект.

– Я? Самостоятельно? – не поверил своим ушаммолодой человек.

– Конечно, ты у нас уже полгода, хватит тебе быть натретьих ролях, пора играть вторые. Если справишься, повышу зарплату, за помощьюобращайся, но не злоупотребляй. Да, и главное, никаких романов с моделью.

– Да что вы, Маргарита Александровна, я конечнообалдел, когда ее увидел, но как она заговорила… Хотя красивая, как сволочь.

Марго рассмеялась.

– Составишь контракт на один проект и в процессепостарайся ее куда-нибудь сбыть, у девушки есть склонность добиваться целиметодом шантажа. При ней лучше ни о каких делах фирмы не говорить, понял?

– Так она же все равно ни черта не поймет, дура дурой.

– Знаешь такую украинскую поговорку «Нэма гирше, якдурень»?

– Понял. Спасибо вам за доверие, МаргаритаАлександровна. – Виталий от чувств даже прижал руку к сердцу.

– На здоровьичко.

Лев Александрович любил на работе окружать себя молодымидевушками. Так приятно смотреть на свеженькие лица, тугие попки, стройные ножкив мини. Это как-то бодрило. Но у Риммы Павловны давно была разработана системаизбавления от девушек. Чуть кто-то из них внушал ей подозрения, она проводила«зачистку». Она не устраивала скандалов, боже упаси, она просто начиналатихонько отравлять мужу радость от новой фаворитки. Делала она это примернотак:

– Ну как, Левушка, Светочка справляется?

– Да как тебе сказать… Вчера забыла мне сообщить, чтозвонила Великанова, а это, сама понимаешь… Я наорал на нее, она заплакала.

– Ну зачем же орать? Этим ничего не добьешься, девочка,она, конечно, хорошенькая, даже очень, но слегка дебильная. Эти глазкираскосенькие, кудельки, лобик узюсенький. Не знаю, зачем ты ее взял. Она и ненаучится ничему, держу пари.

Через месяц девушку выгоняли или она сама подавалазаявление, не выдержав взбалмошности шефа. Когда он начинал кричать, девушкатак пугалась, что действительно уже ничего не соображала. Лев Александрович,несмотря на свое обаяние, действительно мощное, был не слишком выдержанным илюбил спустить пар, накричав на подчиненных. Правда, он быстро отходил, дажеизвинялся, и трудно было не принять его извинений. Если кто-то уходил без злобыи скандалов, Римма Павловна уже задним числом говорила, что ушедший сотрудникпредатель, или шпионил в пользу конкурирующей фирмы или нагрел фирму назначительную сумму, постепенно отравляя сознание мужа. Зачем она это делала,понять было сложно. Однако временами Лев Александрович начинал ощущать вокругсебя пустоту и тогда в поле зрения могла попасть дама со стороны, об отношенияхс которой, благодаря преданности Федора, Римма Павловна могла долго не знать.Вот таким романам он предавался со страстью, которой, правда, все равно надолгоне хватало, уж такой это был человек. Но по крайней мере о таких, неведомыхжене связях, он сохранял наилучшие воспоминания. Он давно всерьез не влюблялся,и, надо сказать, в него тоже не влюблялись всерьез. Все было легко и мило. Носейчас он чувствовал себя странно. Аля была совсем не в его вкусе, но чем-токрепко его зацепила. Когда-то Марго сказала брату, что все его девицы – простоподножный корм. Он слегка обиделся тогда, но сейчас вдруг признал правотусестры. А вот Аля – не подножный корм, в ней есть что-то настоящее, с нейхочется говорить… Она честная, порядочная… Столько лет жила в нищете в своейглухой провинции, с дочкой, а отец тогда уже был признанным композитором смировым именем… И никогда она даже о себе не напомнила, только когда Сергейумер, царствие ему небесное. И она красивая, красота только у нее неброская.Надо обязательно выяснить у Марго, когда она вернется, жаль, она с дочкойприлетит, а то я мог бы ее встретить в аэропорту… Я все-таки сумел так глубокозапрятать свое волнение, что Римма, кажется, ни о чем не догадалась, во всякомслучае она помалкивает, что на нее непохоже… Аля, конечно, уже не первойсвежести, но в этом, может быть, и состоит ее главное очарование. Хотел бы язнать, что она нашла в Сережке, он хоть мой брат, и нехорошо так даже думать опокойном, но на редкость неприятный был малый. По-моему, его даже мама неочень-то любила, а отец просто терпеть не мог… Несчастный он был, но вот чем-тоже сумел привлечь такую женщину… Ох, черт, мы же с Риммой послезавтра едем вФинляндию, правда всего на три дня. А впрочем, это даже хорошо, легче будетдождаться возвращения Али. Ей идет имя Аля, а вот Александра для нее слишкомторжественно… Хочу ее видеть, черт побери!

Аля потерянно бродила по своему дому. Вот и кончился одинэтап жизни, начинается новый… Странно все это, так странно… Когда-то я мечталажить в Москве, но не вышло, а теперь эта Москва сама меня приглашает. Рада лия? Не знаю, мне страшновато… И надо ли продавать эти полдома, где я родилась ивыросла? Наверное, лучше продать, второй раз я сюда не вернусь… И Таська… А какмне за нее страшно… Вдруг ничего у нее с певческой карьерой не выйдет, чтотогда? Навсегда несчастная жизнь? Как приедем в Москву, необходимо встретитьсяс этой Матильдой Наумовной и серьезно поговорить… Странно, никто из детейАлександра Афанасьевича не пошел по его стопам, а внучка унаследовала егомузыкальность… Но ведь и Этери Вахтанговна была певицей… Как мне понравиласьвся их семья… Хотя Марго мне давно нравилась, а там все держится на ней… Этосчастье, такая семья. А Лева… Нет, не буду о нем даже думать. Это табу. АМарго? Перед отъездом подарила Таське МР3-плеер, и девочка с утра до ночислушает оперы… И ведь ей не надоедает… Как причудлива судьба. У меня совершеннонет слуха, Сережа был бездарным музыкантом, а наша дочка, говорят, оченьталантлива… Я сволочь, мне нет прощения, я практически прозевала этот талант,не учила ее музыке, даже не пыталась… Нет, решено, я продаю дом, не нужен онмне, когда я увидела Виктора, я сразу поняла – не хочу больше. Но я не могу егообижать, он много для меня сделал, по-своему, даже любил меня… Близость с нимбудет пыткой, но я выдержу… Еще несколько дней и в Москву, в Москву! Онарешительно пригладила волосы и пошла к соседям, жившим в другой половине дома.Они говорили, что хотят купить ее половину. Продам за любые деньги, лишь быпоскорее…

«Как я счастлив видеть Марго! Такая смешная, совсемогрузинилась. Этери на кухне разбила тарелку, Марго всплеснула руками и сказала„Ой вай мэ!“ совершенно как Эличка, и по-русски говорит с грузинским акцентом.Такая ласковая, такая любимая девочка, а я вынужден держать ее вдали от родителей,я боюсь, что Сергей обидит ее, или не дай бог, покалечит. Левка уже взрослый иженатый… Дико, у меня в любой момент могут появиться внуки, а я никто… В этойстране мне суждено быть никем, хотя у меня все-таки есть репутация… Некоторыедаже говорят, что я гений… Смешно, конечно, я – непризнанный гений… Тьфу,никогда нельзя даже думать так о себе. Главное, чтобы не развился комплекснепризнанного гения, это страшная штука – Люди, страдающие этим комплексом, какправило, далеки, иной раз катастрофически далеки от гениальности. Адействительные гении этим комплексом не страдают, насколько я могу судить…Признание общества занимает их лишь отчасти… Мне жаль Этери, ведь чтобы незасохнуть в своем отчаянии, я ищу каких-то радостей на стороне, а она, бедняжка,чувствует… Л Н. нет в Тбилиси, это и к лучшему. Но больше всех женщин на светея люблю мою малышку Марго, это такое чудо! Ходили вчера на Руставели естьхачапури. Как она управлялась с ножом и вилкой, загляденье! Этери мне сказала: