он хотел, чтобы я приготовила, когда у него гости, что в доме требовало особого внимания и тому подобное.

— А вы видели платье и записку, которая была вместе с ним?

— Нет, не видела!

— Вы знаете, когда он купил имущество на аукционе?

— Конечно, когда его доставили, это я перенесла все в подвал. Пришлось сначала хорошенько отмыть там комнату

— Когда это было?

— В прошлом июне вроде. Купил в июне, да, но пока все оформили и доставили, прошел месяц. Так что привезли в июле, вот точно, в июле.

— Вы сами присутствовали, когда привезли вещи?

— А кому ж еще! Я контролировала, чтобы доставщики ничего не повредили.

— А сундук? Там был сундук?

— Никакого сундука не было.

— Вы точно помните? Был ли сундук доставлен в то же время, что и другие предметы с аукциона?

— О, нет. Вы ошибаетесь. Сундука там не было, он вообще не был частью этого имущества.

— Вы уверены?

— Конечно. Сундук был у хозяина, когда я начала работать на него в феврале прошлого года. Может быть, мы говорим о разных сундуках, но у хозяина других не было, это я точно знаю.

— Вы уверены?

— А что он сам сказал?

— Не важно. Главное, что в феврале он уже был. Хозяин говорил что-нибудь о его истории?

— Нет. Я предполагала, что он имеет сентиментальную ценность, это чувствовалось. Может, семейная реликвия.

Но тогда сестра знала бы об этом. А может, были и другие родственники? И Саша спросила домработницу.

— Нет, он как-то сказал, что сестра единственная родственница.

— Кстати, сестра заявила, что он собирался вас уволить.

Женщина покраснела. — Если полиция поверит этим проходимцам, то поверит во что угодно! Они лжецы! Я просто хотела почистить шкатулку! Это же очень долго, а я не могу проводить всю жизнь на работе, вот и забрала ее домой.

— Вы часто брали работу на дом?

— Только если необходимо… И было очень несправедливо с его стороны, обвинять меня… Ну, если б он это делал, конечно. Но я не воровка и хозяин никогда так не говорил! Он всегда покупал больше еды, чем нужно для одинокого синьора. Он не возражал, когда я забирала остатки домой для своего мужа.

— Вы знали, что он собирается вас уволить?

— Это опять они сказали? Они врут! Он бы этого не сделал! — Она встала, схватив сумочку. — Мне пора!

— Последний вопрос! Синьор говорил когда-нибудь о семейном проклятье?

— Проклятье ведьмы? Сказал пару раз… но я же сказала, что он не сильно откровенничал… что-то там про метку ведьмы, но я не помню.

Домработница повернулась и пошла к двери, оставив Сашу расплачиваться по счету.

Итак, прояснились два факта. Сундук находился в доме еще год назад и точно не был приобретен на аукционе, Гвидоне солгал. И он действительно собирался уволить домработницу, она тоже лгала и очень неумело. Разозлилась ли она настолько, чтобы убить Гвидоне, если он хотел обвинить ее в воровстве? Ведь тогда она не смогла бы найти другую работу. Но больше Сашу занимало первое: почему Гвидоне всем лгал по поводу сундука? Почему он не хотел рассказывать, откуда появилось платье? И кровь… никакой логики в хранении грязного платья. Чья это была кровь? Младенца, которому Костанца помогала явиться на свет или пациента, который не выжил? Но в любом варианте нет причин сохранять его в таком виде. Да и кто сохранил бы для потомков платье бедной деревенской женщины, тем более, повешенной за колдовство! От него поспешили бы избавиться.

Из Кастельфьорентино не сложно было добраться до Сиены по железной дороге. Саша возлагала большие надежды на встречу с Марчией Аббате, а пока, в ожидании местного поезда, она набрала номер Массимо и рассказала, как прошла встреча с домработницей.

— Ты ей не веришь?

— Ну, я не могу утверждать точно, что она врет. Но она практически признала, что Гвидоне обвинил ее в воровстве и угрожал уволить. Думаю, она хорошо поживилась за его счет, знаешь, исходя из логики — у него много денег и не убудет, если я отщипну кусочек.

— И украла шкатулку?

— Думаю, Гвидоне давно ее подозревал, шкатулка просто стала хорошим поводом, даже если она действительно забрала ее почистить. Еще она все время говорила, что ей нужно домой к мужу, хотя без проблем оставляла его на целый день, пока работала у Пикколоджоне и снова собирается искать работу. Как по мне, это странно.

— Наши сотрудники были у них дома этим утром. Говорят, что муж сидел в кресле, укрытый пледом, что-то бормотал и не общался с ними. Глория сказала, что он непредсказуем и попросила не беспокоить.

— Как он выглядел?

— Пожилой, с густыми седыми волосами и окладистой бородой. Знаешь, я собираюсь сам к ним заехать. Иногда полезно заставать людей врасплох, заявившись без предупреждения.

— Тебя что-то беспокоит?

— Вчера наши полицейские разговаривали с женщиной из дома по соседству с особняком Пикколоджоне. Она видела, как Глория Варна пришла на работу. Ее трудно не заметить, в старинном-то платье.

— И что тебя смущает?

— Это было утром, а не в два часа дня.

— А соседка- надежный свидетель?

— Парни сказали, что она абсолютно адекватна. Хотя и за восемьдесят. У нее старая собака с проблемами с почками и они часто выходят, чтобы собака сделала свои дела. Они как раз описывали дерево за углом, когда Глория прошла по улице.

При слове «описывали» Саша представила себе старушку и ее собаку, задравших лапы у дерева, и хихикнула.

— А машину, в которой сидел муж сестры она не заметила?

— Заметила. Темную машину, припаркованную на углу. Но не знает, был ли кто внутри.

— Так может, Камилло Николлини увидел, как в дом вошел не посторонний человек, а домработница?

— Нет, по словам соседки Глория как всегда обошла дом, а значит, вошла через черный ход.

— Она больше никого не видела?

— Нет. Собака закончила… э… процесс и они вернулись домой.

— Поэтому вы и поехали к Глории этим утром?

— Да. Она сказала, что соседка ошибается, старуха перепутала дни. Говорит, что у них были ссоры, когда собака занималась своими делами прямо перед входной дверью дома Пикколоджоне.

— Слушай, но она вполне может оказаться убийцей! Она была там, когда мы вошли, вся в крови. Мотив имеется — обвинение в краже, Гвидоне мог позвонить в полицию и вся ее жизнь рухнула бы. Весомый мотив!

— Теперь у нас есть очевидец, который видел, как она приехала раньше, чем сказала. И кричать она могла специально, чтобы показать, как испугана. В общем, я собираюсь ее навестить и на сей