представление о семейном образе жизни на Востоке. Жители Востока, сказал он, такие же люди, как и все прочие. «Вы слышали когда-нибудь хоть одно неприятное слово от меня или моих родственников? И не услышите! У нас с вами была возможность хорошо узнать друг друга. Мы друзья!»

Молодой правитель огромной Османской империи, которому в то время исполнилось всего лишь двадцать два года, в данном случае вел себя как истинный джентльмен, а его еще совсем не старая мать, которая родила его, когда ей должно было исполниться только двенадцать лет, как настоящая леди.

II

Взгляды на турецкие гаремы, широко распространенные в Европе XIX в., в целом отличались далеко не комплиментарным характером. В Англии они основывались на сведениях, полученных от миссионеров и советников, и, разумеется, страдали тенденциозностью, что позволяло рисовать общую картину только черной краской. Набожная аудитория в ужасе ахала и, воспылав сочувствием к бедным созданиям, томящимся в неволе, принималась развязывать кошельки, щедро отсыпая пожертвования. Предрассудки и предубеждения, которые испытывал рядовой миссионер, усугублялись еще и тем обстоятельством, что Турция всегда представляла собой неблагодарное поле деятельности для пропаганды христианских идей. «Несчастные рабы», как правило, не проявляли почти никакого интереса к радужным перспективам обращения в западную религию.

Среди тем, которые миссионеры любили педалировать на этих собраниях, был неоспоримый факт принадлежности большей части обитательниц гаремов высших сановников к белой расе. При этом миссионеры не забывали упомянуть, что эти наложницы являлись невольницами. В то время общество и так чрезвычайно возбуждалось агитацией, призывавшей покончить с позорной торговлей африканскими рабами. Однако никто, заявляли обличители ислама, ни слова не говорил о бедных черкешенках, грузинках и даже подданных европейских стран, находившихся не так уж далеко от Англии и Франции, согласно утверждениям доброхотов-миссионеров, похищенных, подобно другим «белым невольницам», на потеху богатым туркам. Однако, как мы уже имели случай убедиться, факты свидетельствовали об обратном. В подавляющем большинстве случаев белые девушки попадали в гаремы без всякого принуждения, мечтая улучшить свое материальное положение. В поселениях Кавказа, Греции и других регионов, расположенных поблизости от Леванта[50], из поколения в поколение передавались предания о том, какую легкую и сытую жизнь ведут девушки, которым посчастливилось стать невольницей турка – серьезного, угрюмого мужчины, – которого они почти не видят, но который заботится о том, чтобы они жили в роскоши и имели своих собственных служанок-невольниц.

Если же она оставалась у себя на родине, то в девяти случаях из десяти ее ожидали жизнь в ужасающей нищете, изнурительный физический труд и плохое обращение вплоть до побоев. При таких обстоятельствах приток девушек в турецкие гаремы не ослабевал. Прибегать к похищениям не было необходимости. Отцы и братья, так же как и сами девушки, смотрели на этот путь своих дочерей или сестер к благополучию с практической точки зрения. У них был в этом деле свой личный, если не сказать алчный, интерес. Когда турецкое правительство в конце концов наложило запрет на такую торговлю, многие из этих родственников пускались на все хитрости, чтобы обойти закон, и при этом «жертвы» помогали им самым добросовестным образом.

Европейские леди (благополучно миновавшие возраст киднеппинга) также сетуют на мрачную унылость гаремов, которые они удостоились чести посетить, и утверждают, что «там не было ничего, что могло бы привлечь внимание». Дело в том, что эти дамы полностью игнорируют то обстоятельство, что хозяйки гаремов отличались совершенно иными домашними вкусами. Еще их шокировало наличие у четырнадцатилетних мальчиков одалисок. Последних дарили своим сыновьям отцы, которые, как и все люди, обладающие восточным менталитетом, стремились как можно раньше получить подтверждение способности своих сыновей к продлению рода, поскольку на Востоке ей, как нигде больше, придается исключительное значение. Эти отцы не видели причины, мешавшей тут же использовать указания природы на половую зрелость с лучшей результативностью, чем это обычно делается на Западе. В целом следует признать, что европейские критики женского пола, значительное число которых в действительности составляли жены послов, аккредитованных при Высокой Порте, отважившись на столь невежественную клевету, отплатили черной неблагодарностью за оказанное им гостеприимство.

В 1881 г. в газете «Манчестер икземинер» была опубликована статья «Рабы Востока». Ее автор, очевидно, задался целью привести читателей в ужас с помощью примеров, взятых из рыночной практики, хитро сообразив, что цифры способны гораздо лучше воздействовать на воображение среднего манчестерского обывателя, чем обычная риторика. В те дни белый мальчик в возрасте от восьми до четырнадцати лет стоил на Востоке кругленькую сумму в 30 фунтов стерлингов и в два раза дороже, если он умел готовить. Десятилетнюю девочку можно было приобрести за 20 фунтов. Однако, если ее возраст составлял от двенадцати до шестнадцати лет, если она умела играть на музыкальных инструментах, читать и писать, продавец мог выручить за нее до семисот фунтов, что в тот золотой век равнялось сегодняшним двум тысячам фунтов. Этой последней цифры могла достигнуть в 1881 г. стоимость женщины, являвшейся идеалом любого турка: блондинки с черными глазами, умевшей петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и готовить. Все эти цифры относились лишь к белокожим невольникам. Цены на чернокожий живой товар были значительно ниже. Негр стоил в среднем около восемнадцати фунтов, а негритянка около пятнадцати. Черные евнухи котировались, однако, довольно высоко, до восьмидесяти фунтов.

Статистические данные, приведенные «Икземинером», возможно, не отличаются особой точностью. Скорее всего, здесь дело обстоит так же, как и с фактами, которые сообщали миссионеры и женщины из Западной Европы. В действительности о турецких гаремах в то время было мало что известно наверняка. Правда начала выплывать наружу только после революции 1909 г., и впервые в Европе узнали о компенсациях, которые получали «белые рабы» за потерю своих европейских привилегий. История, приведенная ниже, была опубликована в сборнике, вышедшем в 1914 г. под названием «Сказки из Турции». Она проливает свет на супружеские отношения и семейные условности, типичные для турецкого общества в течение всей его предыдущей истории.

Некий мусорщик усердным трудом скопил пятьсот пиастров и отдал их на сбережение кади (местному судье), с тем чтобы увеличить эту сумму до семисот пиастров и затем оставить работу и существовать на эти деньги. Однако через некоторое время он передумал и попросил кади вернуть деньги. Кади улыбнулся и ответил, что не помнит, чтобы ему когда-либо приходилось брать деньги у мусорщика.

Вскоре после этого случилось так, что несчастному, которого бессовестно обманул жадный чиновник, пришлось убирать мусор под забранными жалюзи окнами одного гарема. Задумавшись о своей беде, этот человек не заметил, как из его груди вырвался громкий вздох, скорее