К моей вящей радости, группу атаковавших нас фрицев уже вовсю теснит подкрепление красноармейцев, подоспевшее к месту схватки по ходам сообщений. Облегченно улыбаюсь и перевожу взгляд на центр позиций, принявший основной удар роты трофейных «Гочкисов». На линии траншей замерли четыре густо чадящие машины, а оставшиеся три, только-только прорвавшиеся за окопы, спешно пятятся назад. Вглядевшись в сторону нашего тыла, я с радостью различаю волну густо ползущих вперед танков. Наших танков…

А после наступает тьма.

29 мая 1942 года.

Декретное время: 10 часов 30 минут.

Эвакуационный госпиталь № 4476, город Анапа

…Ласково шепчет море, что несет свои волны к берегу, где они с легким плеском разбиваются о песок. Шепот моря… Я так долго смотрел на него в окно госпиталя, но все никак не мог найти возможность, чтобы сюда прийти. А ведь как мечтал насладиться освежающей прохладой морской воды да подставить тело дуновениям легкого бриза, столь приятно остужающего разгоряченную кожу… Но вначале я был слишком слаб от ран, затем меня не отпускало госпитальное начальство – хотя ночью и можно было сорваться. Однако же с первых дней войны Анапа является пограничным городом и военным портом, пусть и вспомогательным. Побережье охраняется, пляжи частично заминированы на случай вражеского десанта – не так-то просто было узнать о свободном от мин уголке. Тем более что подобный интерес мог быть воспринят как попытка узнать фактически секретную информацию! Но в конечном итоге пляж для местных удалось найти, и вот я оказался здесь, за день до выписки.

Шепот моря… Он напоминает мне о том жарком утре 8 мая. Да, трудный был денек, а то, что я выжил, так вообще чудо! Все висело на волоске…

Атаку 28-й дивизии вермахта отразил встречный удар танков 126-го отдельного батальона, насчитывающего около пятидесяти легких Т-26. В отличие от реальной истории, батальон был раньше подтянут к переднему краю, а дивизия оборонялась дольше. И потому советские машины ударили по еще не успевшим подтянуть противотанковую артиллерию фрицам, не сумевшим также окончательно подавить оборону красноармейцев в точке прорыва. Немцы откатились к противотанковому рву, но тут же на позиции дивизии в третий раз обрушился артналет врага.

Били фрицы долго и азартно, несмотря на ответный контрбатарейный огонь советских гаубиц. За час обстрела танковый батальон потерял до половины машин, треть из которых полностью были уничтожены, а остальные – в различной степени повреждены. И в то же время немцы ввели в бой батальон штурмовых орудий 132-й дивизии, усилив его атаку пехотным полком. На наши полуразбитые, перепаханные снарядами позиции надвигались двадцать две «штуги», лобовую броню которых танковые «сорокапятки» Т-26 способны поразить разве что со ста метров… Но атакующих неожиданно накрыл залп дивизиона «катюш» 25-го гвардейско-минометного полка, причем удачно, уничтожив четыре самоходки и повредив еще две. Значительными были и людские потери, заставившие фрицев в итоге отступить.

…126-й отдельный танковый батальон оставался на позициях 63-й горнострелковой дивизии до 6 часов утра 9-го числа, пока ее не сменила 72-я кавдивизия, вооруженная в том числе пушечными броневиками БА-10 в количестве семи штук и располагающая собственной артиллерией из шести «сорокапяток» и двенадцати «полковушек». К ней добавились чудом уцелевшие днем ранее орудия: два противотанковых и одно дивизионное. Кроме того, в капониры спрятали пять Т-26, получивших серьезные повреждения ходовой, но сохранивших боеспособность башен. 63-ю же отправили в тыл на переформирование: за день боев она потеряла две трети бойцов убитыми и ранеными, фактически перестав представлять собой организованную силу. В числе раненых эвакуировали на большую землю и меня…

8-го числа немцы так и не ввели в бой 22-ю танковую дивизию. Тут стоит добавить, что советскую оборону они пробовали на всем южном фланге Парпачакского перешейка, атакуя силами трех дивизий: 28-й лпд, 132-й и 50-й пд. Под удар помимо 63-й горнострелковой дивизии попала и соседняя 276-я стрелковая дивизия. Но бойцы последней мужественно отбили все атаки врага, не позволив ему продвинуться вперед на занимаемом рубеже, как то и было в реальной истории.

Однако за ночь немцы перегруппировались: 132-я пехотная дивизия растянула свой фронт, временно перейдя к обороне, а 28-я усилила повторный удар 50-й. На рассвете 9 мая мощнейший артиллерийский огонь обрушился на 276-ю стрелковую, выбивая ее последние орудия. Причем артналет остался без последствий: 25-й гвардейско-минометный полк и 457-й артполк РГК израсходовали снаряды днем ранее и ночью отошли. А на рассвете ударные группы противника вклинились в оборону дивизии, расширяя прорыв. Затем в атаку перешли штурмовые орудия врага, которые слабо обеспеченные противотанковыми средствами красноармейцы уже просто не могли остановить.

Правда, в тылу дивизии был развернут 766-й артиллерийский полк УСВ, всего тринадцать орудий, а на левом фланге еще держался 124-й отдельный танковый батальон, в котором на момент вражеской атаки осталось четырнадцать исправных Т-26. Комбат смело бросил машины в бой, нанеся фланговый удар, но он сумел лишь только затормозить прорыв самоходок, потеряв за полчаса боя десять экипажей с техникой.

Лучше зарекомендовали себя артиллеристы, в жаркой схватке выбив до десяти штурмовых орудий, в частности, последние «мардеры» 28-й легкопехотной дивизии – очевидно, в отдельном полку УСВ имелись все же и бронебойные снаряды. В конечном итоге пушкари сумели даже тормознуть продвижение противника!

И тогда немцы, наконец, выложили свой главный козырь, введя в сражение 22-ю танковую дивизию. Потеряв пять или шесть танков, они подавили последние очаги сопротивления 276-й, раздавили батареи до последнего сражавшихся артиллеристов.

Но навстречу врагу уже атаковали 39-я и 56-я танковые бригады, имея в общем составе девять КВ, один Т-34, тридцать восемь легких Т-60 и 20 Т-26; советский контрудар поддержали бойцы 13-го мотоциклетного полка.

Завязался встречный танковый бой, длившийся около полутора часов – пока не были выбиты все КВ и Т-34 обеих бригад, их основная ударная сила. Отступить смогла горстка легких танков – всего восемнадцать машин, а немецкие потери составили что-то около тридцати панцеров. И то лишь потому, что на острие прорыва шли не штурмовые орудия из дивизиона истребителей танков, а «тройки» и «четверки», среди которых были и не модернизированные «коробочки». Следом наступали уже более легкие и уязвимые чешские Т-38 «Прага» и «двойки», чья противопульная броня уязвима для всех пушечных советских танков.

Как мне позже рассказывал лежащий со мной в госпитале лейтенант Николай Кругликов, чудом успевший вылезти из горящего танка, начало боя было за нами. Мощи установленных на КВ и Т-34 пушек Ф-34 было достаточно, чтобы за километр пробивать лобовую башенную броню даже модернизированных панцеров. В первые минуты боя фрицы потеряли три машины ударной группы, выведя из строя только один КВ. За тысячу метров огонь модифицированных «троек» для крепко бронированного «Клима Ворошилова» оказался неэффективен, как, впрочем, и для «тридцатьчетверок». А вот новые «четверки» доставали оба танка на той же дистанции и вскоре выровняли счет, разбив еще один тяжелый советский КВ.