– Аппаратура? На деревянной лоханке семнадцатого века? – в тоне Ротмистра сквозило ничем не прикрытое сомнение.

– Именно так. Алексей, вставьте эту флешку в ноут. Ты не против? – ЛБ кивнул, и Ротмистр пристыковал к ноутбуку флешку, с самого начала разговора лежавшую посреди стола.

После чего началась небольшая лекция, сопровождающаяся чередой снимков – причем большая их часть никакой полезной информации не несла, изображены там были какие-то старинные рукописные документы на неизвестных мне языках. Но попадались и любопытные картинки…

– Итак, галеон заложили в 1622 году, на верфях Блазиенхольмен близ Стокгольма, – начала Лернейская, – а спустили на воду два года спустя…

К 1627 году Речь Посполитая уже несколько лет вела жестокую войну со Швецией за обладание южным побережьем Балтики.

Одним из значимых эпизодов той войны стала шведская блокада Данцига.

Данциг – немецкий город, номинально подвластный польской короне, но обладающий в составе королевства широкой автономией, – был крупнейшим портом и транзитным узлом в европейской торговле тех лет. Лакомый кусок оказался шведам не по зубам, мощные укрепления и сильный гарнизон не позволили взять город штурмом, сухопутные силы шведов отступили.

Но, блокированный с моря, Данциг был вынужден прекратить все торговые операции. Такая ситуация не устраивала Польшу, значительную часть бюджета которой составляли налоговые и таможенные сборы с Данцигского порта. Не устраивала Голландию, основного торгового партнера данцигских купцов. И голландцы, не вступая в конфликт открыто, помогли польскому флоту (довольно захудалому на тот момент по европейским меркам) субсидиями и опытными морскими офицерами.

Сформировав с голландской помощью сильную эскадру, поляки предприняли операцию по морской деблокаде – в конце ноября 1627 года в Данцигском заливе состоялось сражение, завершившееся победой польского флота, одной из очень немногих побед моряков Речи Посполитой, известных в истории.

Вражеский флагманский галеон поляки взяли на абордаж и захватили, еще один шведы сами взорвали при угрозе пленения. Уцелевшие шведские корабли, получив повреждения разной тяжести, пустились в бегство. Поляки их преследовали, но недолго – смеркалось в конце ноября рано, и в темноте погоня стала невозможной.

Беглецы тоже потеряли друг друга из вида, а поутру, когда остатки потрепанной эскадры собрались вместе, обнаружилось отсутствие еще одного корабля: 32-пушечного галеона «Кameleopard».

Шведы пришли к достаточно логичному выводу: галеон получил в ходе боя настолько тяжелые повреждения, что ночью затонул. Покружив по морю в поисках шлюпок со спасшимися и никого не обнаружив, эскадра взяла курс к родным берегам.

«Кameleopard», кстати, в переводе означал «Жираф». Несколько странное название для крупного боевого корабля, но в шведском флоте тех лет были модными «зоологические» названия. Кроме «Жирафа», в Данцигском заливе сражались «Тигр» (флагман, захваченный поляками), «Единорог», «Пеликан» и даже «Попугай»…

Отсутствие спасшихся никого не насторожило – утрата шлюпок в результате массированного пушечного огня была обычным делом в морских сражениях, а в холодной ноябрьской воде особо не поплаваешь, держась за какие-нибудь обломки.

Казалось, что в истории галеона «Жираф» можно поставить точку.

Но на самом деле она лишь начиналась…

* * *

Несколько десятилетий о «Жирафе» ничего не было слышно.

Начал появляться он у балтийских берегов в следующем веке, в восемнадцатом. (Впрочем, вероятны и более ранние появления, но тогда галеон не вызывал подозрений своим видом, выглядел вполне современно.)

Все отмеченные эпизоды развивались по одной схеме. Неизвестный корабль старинной конструкции бросал якорь возле небольших прибрежных поселений, не имевших причалов, способных принимать суда такого размера. Трое-четверо моряков отправлялись на берег на небольшой гребной лодке и проводили переговоры с местными лавочниками о закупке свежих продуктов, вносили авансы. На следующий день поставщики на своих или нанятых суденышках доставляли заказы, происходил окончательный расчет, – и галеон снимался с якорей и уходил в открытое море.

Любопытно, что пресной водой моряки ни разу в девяти отмеченных случаях не интересовались. Расплачивались они каждый раз одной и той же валютой: серебряными иоахимсталерами старой чеканки. Никаких подозрений монеты не вызывали, они на протяжении нескольких веков были в ходу во многих странах Европы (и даже в России под названием «ефимки») и монеты многих стран чеканились по их образцу, с тем же весом, размером и номиналом.

В единую легенду все эти случаи так и не сложились. Внешний вид и корабля, и моряков вызывал удивление, но серебро было настоящим, платили пришельцы щедро, не торгуясь, – чего еще желать? К тому же эпизоды оказались разделены не только многолетними перерывами, но и большими расстояниями: «Жираф» бессистемно появлялся у разных берегов – и у шведских, и у датских, и у германских…

Но в августе 1808 года, когда галеон бросил якорь на траверзе шведской деревни Раттахел, что-то пошло не так и проверенная схема дала сбой.

Во-первых, в девятнадцатом веке галеон выглядел вовсе уж архаично, даже для малограмотных рыбаков.

Во-вторых, в то время шла очередная русско-шведская война: боевые действия происходили с переменным успехом в Финляндии и на островах, но в континентальной части Швеции весьма опасались возможных русских десантов. Жители держались настороже, во многих прибрежных селениях были расквартированы воинские команды.

В-третьих, на «Жирафе», похоже, истощилась корабельная касса. Вместо обычного серебра моряки попытались расплатиться золотыми изделиями.

Местный пастор, ставший свидетелем переговоров о сделке, заподозрил в непонятных моряках русских шпионов: одеты странно, по-шведски говорят, но как-то непривычно, неправильно… Вида не подал, однако отправил гонца к драгунам, квартировавшим неподалеку, и постарался затянуть переговоры.

Драгуны отреагировали оперативно, прискакали сразу, как получили известие. И сумели захватить лодку с «Жирафа» и двоих, приплывших на ней. Третий, возглавлявший прибывших с галеона, сумел ускользнуть, – возможно, в сгустившейся темноте добрался вплавь до своего корабля.

Как бы то ни было, на рассвете галеона на прежнем месте не оказалось. Небольшая эскадра, отправившаяся на перехват из Каппельскерского порта, вернулась ни с чем.

Затем началось самое интересное: допросы пленников.

* * *

Захваченные моряки не запирались, но рассказывали вещи дикие и невозможные.

Дескать, они матросы Его Величества Густава Адольфа по имени Свен Юхансон и Госта Нильсон, участвовали в битве на рейде Данцига, их корабль действительно получил изрядные повреждения, помпы не справлялись с течью, все шлюпки были разбиты вражескими ядрами, уцелел лишь крохотный ялик на пять посадочных мест, а шведских кораблей, способных прийти на помощь, поблизости не оказалось, потерявший ход «Кameleopard» сильно отстал от эскадры… Когда гибель казалась неизбежной, капитан заключил сделку с морским дьяволом, – спас жизни своих моряков, заплатив за то их душами. И они попали в ад. Немедленно и живыми, вместе с кораблем.