Элдвин никогда не видел Скайлар такой воодушевленной. Обычно она все свои чувства держала под замком, но сейчас словно стала восторженным птенчиком. «Надо же, – горько подумал Элдвин, – а встреча с семьей может и голову вскружить». Но это уж точно не про него.

Скайлар уселась на дерево перед невысокой горой и радостно уставилась на голый каменистый склон.

– Мы пришли, – объявила она.

– Куда? – прохрипел Гилберт, крутясь на месте и озираясь.

Элдвин тоже ничего не понимал. Здесь и не пахнет никаким питомником. И вообще нет никаких признаков жизни.

Скайлар порхнула к подножию горы и надавила крылом на выступающий камень. К изумлению Элдвина, прямо в склоне распахнулась дверь, и голубая сойка устремилась внутрь. Элдвин и Гилберт поспешили за ней.

Оказавшись внутри, Элдвин сообразил, что гора – это вовсе никакая не гора, а гигантский купол из стекла и стали. Его внешний вид – иллюзия, сотканная, чтобы сохранить это чудесное место в неприкосновенности. Под прозрачным покровом вздымались в полный рост высокие деревья. Убежище под куполом казалось таким огромным, что дух захватывало. Над головой блестели стальные арки-опоры, похожие на огромные радуги. И от их вида дух захватывало не меньше.

В зеленой листве порхали сотни и сотни птиц; на каждой ветке виднелись гнезда. Кардиналы, голубые сойки, желтохвостые ласточки, попугайчики – комочки перьев всех форм и размеров, – все они обучались здесь мастерству иллюзий.

Подгорный питомник был домом не только волшебным птицам, но и растениям. Здесь все цвело. Влажный воздух пронизывали солнечные лучи, проникавшие сюда через стеклянный потолок; запах лаванды смешивался с ароматом жимолости – словно теплый сладкий туман сгустился под куполом.

За питомником ухаживали смотрители: женщины, одетые в хлопковые рубашки и льняные брюки и босые – ни обуви, ни носков. У кого-то из них в руках были деревянные чаши с семенами и червячками, кто-то занимался поливкой и подрезкой растений. Здесь все поддерживалось в первозданном виде – и в безукоризненном порядке. «Понятно теперь, откуда у Скайлар эта тяга к совершенству», – подумал Элдвин.

– Красивей, чем водный огород в Бронзхэвене! – воскликнул Гилберт. – А тут, часом, массаж ног не делают? А то эти пальцы совсем меня доконали.

Вдруг Элдвин услышал позади звук шагов, обернулся и едва успел отскочить от метнувшегося к нему древесного огра. А вот Скайлар не двинулась с места, и покрытое корой чудище прошло прямо сквозь нее.

– Не верьте всему, что видите, – посоветовала сойка.

К фамильярам слетел ярко-красный кардинал:

– Добро пожаловать в Подгорье, усатый. Без обид, идет?

– Мейсон. – Скайлар покачала головой. – А ты вырос. Только ума не прибавилось.

– Я тоже по тебе соскучился, Скай, – прощебетала малиновая птичка с хохолком.

– Это мои друзья, Элдвин и Гилберт, – представила Скайлар. – А это Мейсон. – (Все покивали друг другу.) – Ну так что же изменилось за время моего отсутствия?

– Я понял, о чем ты, – хихикнул Мейсон. – И да, все твои рекорды остаются непобитыми. Самая большая иллюзия, самая долгая иллюзия, больше всего иллюзий одновременно. Целая стая птиц вечно пытается тебя обогнать, но они даже догнать-то тебя толком не могут.

Скайлар все-таки удержалась и не раздулась от гордости. Зато расплылась в довольной улыбке.

– Я что-то не вижу родительского гнезда, – заметила она, оглядывая верхушки деревьев.

– Твои перебрались пониже, – пояснил Мейсон. – Папа у тебя уже не такой бойкий, каким ты видела его в последний раз. Полетели, покажу, где твои родители.

Мейсон порхнул в сторону ровно подстриженного розового сада, над которым кружили горлицы и колибри – их трепещущие крылышки меняли цвета лепестков. Элдвин все еще шарахался от мелькавших мимо иллюзий. Он никак не мог привыкнуть, что тут на каждом шагу то крылатые питоны, то вьюнковые тролли. Гилберту пришлось и того хуже: сперва бедняга нырнул в какие-то колючки, до смерти испугавшись призрачной дневной летучей мыши, а потом попытался слопать осиное гнездо и лишь прикусил себе язык. Когда малиновка предложила ему отведать червячиного пирога, он только помотал головой:

– Нет уж, спасибо. Надоели ваши фокусы. Довольно вы меня дурачили.

Малиновка пожала плечами. В мгновение ока с полдюжины птах слетелись и жадно набросились на угощение. Гилберт сообразил, что дал маху, но было поздно: птицы умяли все до последнего червячка. Только комочки земли остались.

Пока Гилберт плакался Элдвину о несостоявшемся обеде, Мейсон привел всю компанию к стволу приземистой магнолии; на нижних ветках дерева висело несколько гнезд.

– Я, наверное, полетел, Скай, – прочирикал кардинал. – А то уже опаздываю на занятие по сотворению запахов. – Густой аромат роз неожиданно разлился в воздухе. – Профессор Киль говорит, ни одна барышня-птичка не устоит перед запахом черных роз.

– А вот я устою, – фыркнула Скайлар.

Мейсон улыбнулся и полетел к одному из самых высоких деревьев питомника.

– А ты нам не рассказывала, что у тебя есть жених, – насмешливо квакнул Гилберт.

Скайлар из голубой сделалась пунцовой.

– Он мне не жених, – свирепо прощебетала она.

– А он ведь зовет тебя «Скай», – хихикнул лягух. – Такое только Далтону позволено.

– Кстати, Элдвин еще ничего не знает о том случае с обмоченной кувшинкой, – как бы невзначай заметила сойка.

– Я просто пошутил, – встревожился Гилберт. – Забудь, что я сказал.

И тут из ветвей раздался голос:

– А ну назови мне четыре вида дождевых облаков!

– Хеффингерова подушка, белый тихоход, парникус кучевой, вихреносум, – без запинки протараторила Скайлар.

– Девочка ты моя, – ласково ответил голос.

С ветки спорхнула голубая сойка; в лазурных перышках уже поблескивало серебро, но остротой клюва эта птица потягалась бы с сородичами вдвое моложе.

– Папа! – воскликнула Скайлар и зарылась головой в его перья.

Отец заботливо обвил ее крылом и прижал к себе.

К ним слетела вторая сойка. Она выгнула спину точно так же, как это делала Скайлар.

– С возвращением, милая.

– Привет, мама.

– А это, должно быть, Элдвин и Гилберт, – предположил папа Скайлар.

– Как ты узнал? – удивилась она.

– Слухом земля полнится. Особенно если твоя дочь – одна из Троих, – гордо объяснила мать.

– Тогда вы все знаете о Паксахаре и обезмагивании, да? – уточнила Скайлар.